Бангкок - темная зона
Шрифт:
Я решил, что «ничего напоказ» и есть его категория во всемирной пирамиде, — надо признать, уровень весьма заселенный.
Меня всегда занимали эти люди — белые фаранги, приезжающие сюда, чтобы стать никем, словно даже эта роль невыносимо тяжела в той утопии, откуда они происходили.
Мы с Леком внимательно следили за Бейкером. Он посмотрел на часы, которые показались мне фальшивым «Ролексом». (Секундная стрелка дергалась, вместо того чтобы плавно идти по циферблату. Для некоторых эта деталь — все, что они узнают во время пребывания в Бангкоке.)
— Не хочу обидеть полицейского, но должен сказать, что через десять минут у меня урок английского.
— Где
— Здесь. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Частный урок. Можете, если хотите, привлечь меня за неуплату налогов, но это единственный способ, который позволяет мне выжить. Зарплаты в школе, где я преподаю утром, на жизнь не хватает.
— Не собираюсь лишать вас вашего дохода, — кивнул я. — Давайте посмотрим, насколько мы сумеем продвинуться, пока не появился ваш ученик.
— Хорошо.
— Ваша жена — миссис Дамронг Бейкер.
Мне показалось, он не знает, как отвечать. Проходили долгие мгновения, и вдруг Бейкер взорвался.
— Эта стерва… Что еще она натворила?
Я посмотрел на него и нахмурился.
— А что она натворила до этого?
Вопрос был ошибкой с моей стороны — нельзя задавать вопросы в лоб. Не тот случай. С его лица моментально слетела естественность. Оно стало равнодушным и непроницаемым. Бейкер пожал плечами.
— Я был женат на ней год. Лучше спросите, чего она не натворила, чтобы уничтожить меня, — список будет короче.
Я обменялся с Леком взглядом и кивнул: понимал, как ему не терпится испытать свое умение допрашивать и попрактиковаться в английском.
— Мистер Бейкер, как вы познакомились с вашей тайской женой? — подал голос Лек.
Американец словно впервые заметил моего напарника. Насколько мне известно, в Бангкоке не так уж много копов-транссексуалов — Лек единственный. На службе он принимает меры, чтобы скрыть растушую грудь, и не дает волю характерным манерам. Однако, когда начинает говорить, язык жестов его выдает. Застенчивость и то, как он отводил глаза, выглядели очень по-женски. Бейкер хотел было облить моего напарника презрением, но, покосившись на меня, передумал. Я дернул подбородком, давая понять: да, тебе придется ответить на вопрос.
Он что-то проворчал, но природная словоохотливость взяла верх.
— Мне было тридцать с небольшим, я только отошел после очередной связи. Приехал сюда на десять дней, познакомился с Дамронг и заболел.
Я обжег американца взглядом, он отмахнулся.
— Это так говорится. Болезнь в данном случае следует назвать страстью. Влюбленность — единственная официально признанная на Западе форма счастья. Какая чушь! Я потерял рассудок. Конечно, отдал все деньги, какие имел, чтобы она не продавала свое тело никому другому. И верил всем ее обещаниям. А она мне бессовестно врала. Трахалась с любым, готовым заплатить, проходимцем, а я в это время пытался организовать компьютерный бизнес в Форт-Лодердейле, чтобы мы могли счастливо и безбедно жить. Разумеется, мне пришлось пройти через треклятую бумажную волокиту, которую придумала американская иммиграционная служба. Разумеется, я на ней женился, разумеется, она отправилась со мной в Штаты, и, разумеется, наш брак продолжался меньше года. Разумеется, она единственная женщина, которая настолько глубоко меня тронула. Разумеется, она лучше, чем я, воспринимала реальность. Разумеется, разумеется… — Бейкер махнул рукой. — Я среднестатистический фаранг и попался, как все, независимо оттого, кто ты: француз, итальянец, немец или англичанин. Каждый раз повторяется одна и та же идиотская история, так что нет нужды ее пересказывать.
Это была искренняя вспышка гнева,
— Да, вот так у нас с ней сложилось. Синдром подчинения женщине. Хотите узнать, какие у меня были отношения с матерью?
— Нет, спасибо, — с отвращением отозвался Лек и посмотрел на меня, призывая помочь ему выбраться из ситуации. Эстрогенный гормон не способствует концентрации внимания.
— В ваших словах звучит горечь, мистер Бейкер, — произнес я с сочувственной улыбкой, которую он не принял и отвернулся.
— Разве это не естественно? Вам известен хоть один фаранг в моем положении, который бы не испытывал горечи?
Я пожал плечами.
— Столкновение культур всегда чревато последствиями.
Бейкер недоверчиво взглянул на меня.
— Столкновение культур? Между мужчиной с Запада с его жалким желанием отыскать надежную утробу, куда бы он мог заползти, и тайской шлюхой, ищущей золотую жилу? Такую ситуацию можно назвать столкновением культур, только если вы читаете лекцию студентам-антропологам. — Он почесал затылок и покачал головой. — Ну нет. Я бы назвал это помутнением рассудка. Она полностью задурила мне голову. И точка.
Я покосился на Лека, желая понять, заинтригован ли и он словами Бейкера, как я. Когда психику раскладывают на составляющие, это всегда эксперимент с различными состояниями. Какое состояние следует вызвать сейчас?
— Мистер Бейкер, — решил я улыбнуться. — Буду с вами откровенен: я сверился с базой данных у нас в Таиланде и попросил поддержки ФБР.
Поняв, что мне известны неоспоримые факты, прежний Бейкер уступил место новому. Он вскинул голову и ухмыльнулся.
— Бюро? Вам сообщили о ее жульничестве?
— Только то, что относится к уголовной стороне дела. Я хотел бы узнать детали.
Ухмылка словно приклеилась к его губам, что свидетельствовало, как я подумал, о его дерзкой гордыне.
— Я отмотал шесть месяцев тюрьмы за сутенерство после смягчения приговора, а ее депортировали. Но не на это я рассчитывал, когда мы вступали в брак. — Бейкер помолчал, разглядывая девушку с обнаженной грудью на плакате. — Я все еще пребывал в дурмане, так сказать — в самой середине беременности, когда она приехала ко мне в США. Мы не были женаты и месяца, когда она вдруг исчезла почти на всю субботнюю ночь. Я сходил с ума: думал, ее изнасиловали или убили. Или и то и другое. Или она попала под машину. Что только не лезет мужчине в голову, если он влюблен. А в четыре утра она явилась с улыбкой до ушей на красивом циничном лице и выложила на кухонный стол больше тысячи долларов. Черт!
Последнее восклицание было вызвано волной подкатившей к горлу желчи, так что ему пришлось дважды сглотнуть.
— Ее не так волновали деньги, как власть — приносящее свободу действие: уходить в семь вечера и возвращаться через несколько часов на тысячу долларов богаче, чем раньше. Это ее заводило больше, чем я.
Бейкер был вынужден помолчать, чтобы успокоиться. Наконец его мозг снова обрел способность мыслить.
— Она швырнула мне половину денег и сказала, что так будет и дальше. Раньше я не замечал эту сторону ее натуры. Ее слова напугали меня и заставили сильно понервничать. Два дня я плакал словно ребенок, но это не произвело на нее впечатление. Ей много раз приходилось видеть, как мужчины выли во всю глотку. Это не могло ее поколебать, и ее не пугало насилие. Я даже не думал грозить ей побоями. В каком-то смысле она была к ним невосприимчива. Вышвырнуть? А затем месяцами мучиться, представляя, чем она будет заниматься в Штатах?