Бангкокская татуировка
Шрифт:
— Где, черт побери, она достала опиум? — заинтересовалась мать. — В Крунгтепе со времен моей юности опиума днем с огнем не найти.
По глазам я понял — мать предалась теплым воспоминаниям о вьетнамской войне. В то время она была проституткой в Бангкоке, и военнослужащие привозили из зоны боевых действий маленькие катышки опиума. Один из таких военнослужащих стал моим почти анонимным отцом, но об этом речь пойдет позднее. Одурманенный опиумом мужчина становится практически импотентом, отчего на его обслуживание требуется гораздо меньше профессиональных усилий, и споров по поводу гонорара, как правило, не бывает. Мать и ее коллеги проявляли особый интерес к солдатам, шептавшим на ухо, будто у них в гостинице хранится немного опиума. Сами правоверные буддистки, девушки никогда не употребляли наркотик, но всячески поощряли на то клиента, дабы тот окончательно
Гремящий из окон лимузина любимый мотив полковника Викорна из «Полета валькирий» дал знать о его приближении. Я вышел на улицу и наблюдал, как водитель, открыв заднюю дверцу, только что не вытягивал его из машины. На Викорне был красивый спортивный пиджак от Зеньи, желтовато-коричневые, в рубчик брюки от Эдди Монетти и его обычные панорамные солнечные очки «Уэйфарэр», как водится — все оригинальное.
Водитель закинул руку полковника себе на шею и, сделав ко мне шаг, процедил:
— Будь он неладен, этот субботний вечер, — и при этом сверкнул глазами так, словно во всем виноват был я. (В Восьмом районе по субботам стараются не приступать к расследованиям даже серьезных преступлений.) Буддийская стезя сходна с христианской в том, что временами невесть откуда на наши плечи валится чужая карма.
— Ясное дело. — Я посторонился. Полковник на модный манер, хотя и кривовато, поднял очки на лоб и туманным взглядом покосился на меня.
По периметру дальней стены клуба были устроены отдельные кабинеты с мягкими скамьями. Водитель сгрузил полковника на одну из них, я принес из холодильника бутылку минеральной воды, и Викорн выпил ее в несколько глотков. Я с облегчением заметил, как его честные немигающие глаза засветились хитростью грызуна, и пересказал все сначала, а мать при этом вставляла меркантильные замечания («За месяц Чанья принесла нам больше, чем все остальные девушки, вместе взятые» и т. п.). Судя по всему, в голове полковника уже сложился план, как максимально расширить пространство для маневра, чтобы вернее выйти сухим из воды.
Через десять минут полковник, почти полностью протрезвев, приказал шоферу исчезнуть вместе с лимузином (ему вовсе не хотелось, чтобы стало известно, где он находится) и посмотрел на меня;
— Пошли наверх снимать с нее показания. Захвати штемпельную подушку и бумагу.
Я взял штемпельную подушку, которую мы использовали, если требовалось поставить нашу печать («Клуб пожилых мужчин. Несгибаемые члены»), и вынул из факса несколько листов бумаги. Факс Нонг установила ради тех немногочисленных зарубежных клиентов, которые еще не успели обзавестись электронной почтой. Мы хотели выбрать в качестве доменного имени [7]с расширением «org» или «com», [8]что-нибудь вроде «сутенер», «старик» или «шлюха», но оказалось, что их разобрали на самой заре обустройства киберпространства. Заметив на стуле одежду Чаньи, он вопросительно поднял на меня глаза.
— Версаче.
— Настоящий или подделка?
Я осторожно взял пропитанное кровью платье и прикинул на вес.
— Трудно сказать.
Викорн усмехнулся в духе Мегрэ, словно давал понять, будто обнаружил недоступную моему пониманию зацепку, и мы продолжили восхождение по лестнице. Бюстгальтер миновали молча. Перед дверью в комнату я подобрал с пола трусики; почти невесомые, без следов крови и настолько миниатюрные, что никак не тянули на название нижнего белья — спереди лишь прикрывали интимное место, а сзади казались не шире шнурка от ботинок. Я повесил их до времени на электрический провод. Чанья поднялась наверх уже явно не в себе, дверь не заперла, и когда мы вошли, одарила нас радостной улыбкой, прежде чем вернуться на небеса к Будде.
Лежала на кровати совершенно голая, прижав ладони к бокам, полные груди смотрели в потолок, у левого соска голубело крохотное изображение выпрыгивающего из воды дельфина. Черные длинные блестящие волосы казались мазком кисти на белой подушке. Девушка выбрила лобок, оставив лишь тончайшую канву у клитора, видимо, для того, чтобы помочь не совсем трезвому, неуклюжему фарангу не сбиться с пути. Рядом валялась классическая бамбуковая опиумная трубка — примерно трех футов длиной с чашкой на расстоянии фута от нижнего конца. Полковник потянул носом и улыбнулся: как и в случае с моей
Комната была настолько крохотной, что, когда я принес стулья и поставил по сторонам кровати, едва вместила нас троих. Распростертая на простынях богиня любви начала похрапывать, а Викорн принялся диктовать показания, якобы данные девушкой;
— «Фаранг начал пить еще до того, как заявился в наш клуб. Пригласил меня за столик и предложил угоститься спиртным. Я согласилась на кока-колу, а он тем временем прикончил — постойте, сколько же именно? — ну да, почти целую бутылку виски „Меконг“. Похоже, парень оказался восприимчив к алкоголю — ничего не понимал и плохо воспринимал окружающее. Заплатив за то, что я составила ему компанию в баре, то есть пеню, клиент позвал меня в гостиницу. Любитель виски оказался слишком пьян, однако папасан Сончай Джитпличип попросил об одолжении: он хотел, чтобы я пошла с фарангом, поскольку тот был слишком крупным и мускулистым и в случае моего отказа мог наделать неприятностей».
— Премного благодарен, — вставил я.
— «Я решила, что этот человек с заскоками. Меня поразило, как оскорбительно он отзывался о женщинах, особенно об американках, — называл не иначе, как стервами. Думаю, у него когда-то не сложились отношения с одной из них, и он ожесточился против всех женщин вообще. Хотя сказал, что азиатки ему нравятся больше — они мягче и добрее белых и более женственны. Уже в гостинице я поняла, что он слишком пьян для секса, и попросила разрешения вернуться в клуб. Даже хотела отдать обратно плату за бар, но фаранг рассердился, заявил, будто способен трахаться всю ночь, и втолкнул меня в номер. Затем приказал раздеться, и я не стала спорить, потому что испугалась — заметила у него оружие, большой нож». Мы нашли оружие преступления?
— Именно такое — большой нож наподобие армейского, твердая сталь, лезвие примерно двенадцать дюймов длиной — осталось в его гостиничном номере.
— «На прикроватном столике лежал огромный нож, вроде тех, какие носят военные. Фаранг объяснил мне, что сотворит с моим телом, если не подчинюсь его желаниям. Разделся, швырнул меня на кровать, но никак не мог вызвать эрекцию. Начал мастурбировать, а мне велел перевернуться на живот. Тогда я поняла, что он собирается заняться со мной содомией. Стала умолять его не делать этого, поскольку никогда до этого не занималась подобными вещами, а его член стал просто огромным, и я не сомневалась, что повредит мне ткани. Но громила настоял на своем и при этом не воспользовался ни презервативом, ни смазкой. Боль оказалась настолько сильной, что я закричала. Фаранг разозлился, схватил подушку и попытался заглушить мои крики. А я решила, что он задумал меня убить, и совершенно потеряла рассудок. К счастью, сумела дотянуться до ножа и махнула им за собой, пока мучитель еще находился во мне. По случайности вышло так, что полоснула его по пенису. Сначала фаранг был в шоке — поднялся, но никак не мог поверить в произошедшее. Все смотрел свой член, который валялся рядом с кроватью. Он, должно быть, оторвался, когда пьяный клиент отпрянул от меня и вскочил на ноги. Затем раненый издал звериный вопль и бросился на меня. Я быстро перевернулась на спину, но, на беду, направленный острием вверх нож все еще был в моих руках, фаранг наткнулся на него низом живота и дернулся. От этого рана стала только больше. Я сделала все от меня зависящее, чтобы спасти его жизнь, однако мне не сразу удалось столкнуть его с себя — настолько он был тяжел. Из-за потрясения не сразу догадалась вызвать полицию, а когда немного овладела собой, было уже слишком поздно. Мне оставалось только подобрать член с пола и положить на прикроватный столик. Мои платье и бюстгальтер лежали на кровати и пропитались кровью. Прежде чем выйти из комнаты, мне пришлось их надеть. Оказавшись в баре, я немедленно сорвала с себя одежду и скрылась в комнате отдыха, где приняла сильное успокаивающее и потеряла сознание.
Настоящее показание снято полковником полиции Викорном и следователем Королевской тайской полиции Восьмого района Джитпличипом. При этом я находилась в здравом уме и твердой памяти и изложила по совести все, что мне известно, в подтверждение чего оставляю отпечаток большого пальца правой руки».
Я открыл штемпельную подушечку, смазал краской большой палец Чаньи и прижал в нижней части страницы. Викорн был настоящим профессионалом — рассчитал показания девушки таким образом, что не пришлось тратить второго листа бумаги.