Банк, который булькнул

Уэстлейк Дональд Эдвин

— Знаешь, — помолчав, сказал он, — если тебя заметут даже на какой-нибудь ерунде, то с твоим послужным списком ты загремишь на пожизненное.

— Да ну? — проворчал Дортмундер. Судя по всему, он и впрямь был не в духе, и даже в большей степени, чем обычно.

Ведя машину одной рукой, Келп пошарил в кармане, достал пачку «тру» и сунул в рот сигарету. Затем, не глядя, протянул пачку Дортмундеру.

— Будешь?

— «Тру»? [4] Что это ещё за сорт такой, чёрт возьми?

4

«Тру» —

настоящие (англ.).

— Новые сигареты, с низким содержанием никотина и смол. Попробуй.

Дортмундер покачал головой.

— Я уж лучше свой «кэмел». — Краем глаза Келп заметил, как он извлёк из кармана пиджака мятую пачку. — Надо же, «тру», — хмыкнул Дортмундер. — Чёрт, тоже мне, нашли название для сигарет!

Келп был задет за живое.

— Ну, а чем лучше твой «кэмел»? «Тру» — в этом есть хоть какой-то смысл. А что означает «кэмел»?

— По мне, так это означает сигареты, — решительно заявил Дортмундер. — И уже бог знает сколько лет это означало только одно — сигареты. А если я вижу что-нибудь с названием «тру», то ни за что не поверю, что это не подделка.

— Раз ты сам жулик, то считаешь, что и все остальные того же пошиба.

— Так оно и есть.

Келп ожидал чего угодно, только не того, что Дортмундер сразу с ним согласится. Не зная, что сказать, он замолчал, потом сообразил, что по-прежнему держит в правой руке пачку «тру», и сунул её в карман рубашки.

— А я думал, ты бросил, — сказал Дортмундер.

— Как бросил, так и начал, — Келп пожал плечами. Впереди показалась Меррик-авеню — широкая улица с оживлённым движением, и он, готовясь повернуть, взялся за руль обеими руками.

— Помнится, ты так перепугался, когда по телевизору стали передавать все предупреждения насчёт рака, — издевательским тоном продолжал Дортмундер.

— Что верно, то верно, — согласился Келп. Теперь вокруг них было полно машин, но, к счастью, ни одна из них не была полицейской. — Но их больше не транслируют. Рекламу сигарет сняли из эфира, а заодно, естественно, и предупреждения против рака. Вот я и начал по новой. — Не отрывая взгляда от дороги, он потянулся к приборной доске, нашаривая зажигалку. Неожиданно что-то щёлкнуло и на ветровое стекло обрушились две струи воды из радиатора, полностью закрыв обзор.

— Ты что делаешь?! — возмутился Дортмундер.

— Чёрт возьми! — взвыл Келп и ударил по тормозам. Поскольку тормоза были мощные, их обоих моментально швырнуло на приборную доску. — Что за дерьмо эти американские машины! — завопил Келп, и в этот момент кто-то с разгону врезался в них сзади.

— Наверное, это всё-таки лучше, чем пожизненное заключение, — буркнул Дортмундер, опираясь рукой на приборную панель.

Келп нашёл кнопку, включающую «дворники», и по ветровому стеклу, смахивая воду, заскользили щётки.

— Ну вот, теперь порядок, — довольно сказал он, и тут кто-то забарабанил по стеклу дверцы с его стороны. Рядом с машиной топтался здоровенный толстяк в плаще и что-то ему кричал. — Ну, и что теперь? — спросил себя Келп, нажимая на кнопку двери. Оконное стекло плавно опустилось, и теперь он мог прекрасно слышать, что кричит толстяк:

— Посмотрите, что вы сделали с моей машиной!

Келп послушно посмотрел вперёд. Вроде бы, всё в порядке. Тогда он взглянул в зеркало заднего обзора и увидел машину, стоявшую вплотную к его «олдсмобилю».

— Вы только посмотрите! — продолжал надрываться толстяк. — Выйдите и сами посмотрите!

Келп открыл дверь из машины. Уткнувшись передком в задний бампер «торнадо», стоял бронзовый «пинто».

— Да-а, дела, — протянул Келп.

— Смотрите, что вы сделали с моей машиной!

Келп неторопливо подошёл к капоту «пинто» и осмотрел повреждения. Ветровое стекло было разбито, хромированный бампер — погнут, а из радиатора на асфальт уже успела натечь здоровая лужа зеленоватой жидкости.

— Говорю вам, — не унимался толстяк, — подойдите и гляньте, что вы сделали с моей машиной!

— Ну уж нет, — Келп решительно покачал головой. — Это вы врезались в меня сзади. И я не сделал ничего такого, что могло бы…

— Вы резко затормозили! Откуда мне было знать…

— В любой страховой компании вам скажут, что водитель, ехавший сзади — именно тот, кто…

— Вы резко затормозили!.. Ну ладно-ладно, посмотрим, что по этому поводу скажет полиция!

Полиция. Одарив толстяка невозмутимой вежливой улыбкой, Келп начал обходить «пинто», как будто собираясь осмотреть повреждения с другой стороны. Вдоль улицы тянулся длинный ряд магазинов, и он уже заметил между двумя из них аллейку, по которой можно было без помех дать тягу, если события примут слишком опасный оборот.

Обойдя «пинто», Келп заглянул в багажник за задним сиденьем и увидел, что он заставлен картонными коробками с открытыми крышками, набитыми книгами в бумажных обложках. Пять или шесть названий, по несколько десятков экземпляров каждого. Одна книга называлась «Страстная куколка», другая — «Когда мужчина голоден», третья — «Странное увлечение». На обложках были изображены обнажённые красотки. Среди прочих там были и такие шедевры, как «Считай меня грешницей», «Запредел» и «Школа девственниц». Келп остановился.

Толстяк не отставал от него ни на шаг, пыхтя от негодования и так размахивая руками, что полы его плаща хлопали — подумать только, напялил плащ в такую погоду. Остановившись рядом с Келпом, он понизил голос и почти обыденным тоном спросил:

— Ну, так что?

Некоторое время Келп молча стоял, с интересом разглядывая книжные обложки.

— Вы тут что-то говорили насчёт полиции, — наконец сказал он.

Теперь другим машинам приходилось объезжать их. Какая-то женщина, высунувшись из окна проносившегося мимо роскошного «кадиллака», крикнула: