Банкет на перекрёстке
Шрифт:
Гитарист посмотрел на медика, пожал плечами.
— Я думаю, что надо дождаться более подробной информации. Чё рыпаться раньше времени?
— Сниматься надо и валить в промзону, — зло проговорил Филин. — Примыкать к кому-нибудь. Чую, непростые времена начинаются.
Командир глянул на военного.
— А ты-то чё думаешь?
— А мне без приказа думать не положено. Я на службе. Наверх могу доложить, описать обстановку, передать оперативную информацию. А больше ничего… я же сам ничего не решаю. Мне каждый мизерный рейд приходится по пять раз согласовывать. Вот если на блокпост нападут, тогда могу всех в ружьё поднять.
Филин сморщился, как от зубной боли.
—
— Ладненько,- вздохнул Кочерга, поднимаясь. — Оставайтесь, ждите, докладывайте. А нам ещё до Бара двигать.
Командир кивнул.
— Удачи! Если что нового там узнаете, пошлите весточку на ПДА. Мой позывной — Наст.
Обернувшись к крепышу, хлопнул того по плечу.
— Проводи ребят до поворота на АТП. На обратном пути сменишь дозорного.
Крепыш бодро поднялся и одёрнул снаряжение. Едва Кочерга с Батоном накинули рюкзаки, двинулся по узкой дорожке между домов.
8. Промзона
Окрестности Южного сектора
Когда за посадками показалась бетонная ограда, Ждан последний раз внимательно посмотрел по сторонам и улыбнулся.
— Почитай, пришли.
Макар с интересом глядел вперёд. Заметил над оградой плоские крыши промышленных корпусов и пару почерневших от времени труб. Прямо по курсу в заборе обозначились железные ворота, за которыми поднимались ровные стопки мешков, уложенные подковообразными баррикадами. За одной из стопок торчали три головы в банданах. Когда Макар со Жданом оказались на расстоянии прицельного выстрела, все три головы развернулись в их сторону. Один из охранников поднялся с оружием наизготовку, но, разглядев путников, опустил ствол и перекинулся парой слов с приятелями. Остальные остались сидеть, но внимательно следили за приближающимися незнакомцами, пока те не вошли в ворота.
Ждан вынул руку из кармана и, перекрывая рот, почесал щёку.
— Идём спокойно, как к себе домой.
Макар, скрывая любопытство, сделал утомлённо-будничное лицо. Поравнявшись с охранниками, бросил безразличный взгляд в их сторону и, профессионально схватив глазами картинку, отвернулся, чтобы разобрать отпечатавшийся в памяти образ. Все трое небритые, в одинаковых комбинезонах и линялых разгрузках. Под руками на коротких ремнях потёртые буллпапы, глаза внимательно сканируют с ног до головы. Макар спиной чувствовал эти взгляды, пока дорожка не свернула за угол проржавевшего ангара и они с Жданом не оказались посреди унылых фабричных построек.
В воздухе стоял кисловатый запах старой ржавчины. Большинство окон были выбиты, а немногие уцелевшие стёкла покрывал толстый слой пыли и сажи. Оконные проёмы цехов ещё сохранили зеленоватое остекление, но по стеклоблокам пробегали частые дорожки пулевых отверстий.
— Фактурно, — пробормотал Макар. — Как у Тарковского.
— Фактурней не бывает… Нам сюда.
Ждан указал в проход между цехами и повёл по узкой дорожке, заканчивающейся квадратным тупиком. Дорожка пересекала тупичок и упиралась в распахнутую металлическую дверь со следами недавней сварки и новыми усиленными петлями. Над дверью белой нитроэмалью по кирпичной кладке было размашисто намалёвано «Гостинецца», ниже кто-то дорисовал углём пять звёзд. За дверью обнаружился еле освещённый коридор, тянущийся на всю длину здания, к такой же двери в противоположной стене. Направо,
Ждан кивнул скучающему охраннику, показал ключ с номером на жетоне и, получив кивок в ответ, прошел к лестнице. Макар сдержал уже созревшую на языке шутку про романтику и, состряпав безмятежное выражение лица, поинтересовался.
— Так ты в подвале устроился?
— Не в подвале, — гордо поправил Ждан. — А в цокольном этаже. Тут все козырные люксы ниже уровня земли. Наверху только времянки, которые сдают на периоды между выбросами.
— А что за выбросы?
— Скоро узнаешь, а пока не парься.
Макар пожал плечами, перешагнул через подозрительного вида пятно на лестнице.
— Уборщицы в этой гостинице ещё при Советах вымерли?
— А что такое? — встревожился Ждан, но разглядев грязную ступеньку, отмахнулся. — Не обращай внимания, это кто-то в баре перебрал. На обратном пути не справился с управлением, да так и заснул с дифферентом на разбитый нос… вот и накапало.
Лестница закончилась, и они оказались в гулком коридоре, фрагментарно высвеченном мерцающими лампами дневного света. По обе стороны тянулись обитые железом двери, на большинстве из которых висели мощные гаражные замки.
— Коридор — это же в общаге не главное, — продолжил Ждан, останавливаясь у двери с выцветшей табличкой «Кладовая». — Гораздо важней, что я вижу на потолке, когда в конце дня падаю на старую скрипящую гостиничную койку.
— И что там можно увидеть? — усмехнулся Макар.
Ждан повернул ключ и потянул замок из петель.
— Всё, что нужно знать о заведении, её порядках и администрации. Каждая мелочь — информаторий, получше всякого досье или доски объявлений. Облупившаяся штукатурка, свежая побелка, пятна от протёков, брызги крови или следы от ботинок на потолке…
Макар присвистнул.
— Бывает и такое?
— Бывает.
— И часто?
Ждан усмехнулся.
— Чаще, чем этого бы хотелось… — он толкнул дверь и щёлкнул выключателем. — Заходи!
Макар ступил в комнату. Прищурился от непривычно яркого света и обвёл взглядом помещение. Окно, заложенное со стороны улицы кирпичом, утратило стёкла, но сохранило пыльные полоски древней замазки. Под облупившимся подоконником косо висел лопнувший чугунный радиатор. Смерть батареи подчёркивала труба с выломанным полуметровым куском. На месте отсутствующего фрагмента коммуникации чернело пятно обгоревших обоев. Потолок пересекала дорожка грязных следов от ботинок, перечёркнутая цепочкой пулевых отверстий. С середины потолка свисала полуметровая косичка разнокалиберных проводов, увенчанная чёрным патроном со свежей энергосберегающей лампочкой. В остальном же номер не отличался от многих других, виденных в разных российских глубинках. Всё как обычно. Дверь со следами ремонта многократно выбитых замков. Монументально стоящий шифоньер, ровесник последнего ветерана первой Пунической войны. Три пожелтевшие розетки, похожие на пятачки замурованных свиней. Две из них, судя по закопчённым ноздрям, выгорели ещё до нашествия тевтонцев.
Сюрпризом оказался чистый кафельный пол, две по-военному заправленные панцирные кровати и крепкий стол, покрытый салатного цвета клеёнкой. Интерьер завершали умывальник, конторский несгораемый шкаф и два раскладных кресла с подлокотниками.
Ждан выволок из шкафа электрический чайник, поставил на стол, воткнул шнур в уцелевшую розетку.
— Вот такая у меня нора. Присаживайся.
Макар поставил на пол сумку, уселся в кресло, с удовольствием вытянул ноги.
— Нормальная нора. Окошко, жаль, заложено.