Банкет на перекрёстке

Кондратьев Вадим Вадимович

Кочерга оглянулся, поманил спутников рукой. Макар со Жданом перебрались к соседним деревьям и тоже выглянули вслед незнакомцам. Через несколько секунд пригнулись и перебрались к присевшему у ствола Кочерге.

— Чё за пижоны? — шёпотом спросил Макар. — Увешаны, как ёлки. Наверное шибко бывалые, если столько бабла на экипировку могут тратить?

Кочерга мотнул лысиной.

— Вряд ли бывалые. Скорее на спец-контингент смахивают. Только почему-то эти крутые вояки без проводников шастают…

Ждан прилёг на землю, вытянул ноги и облокотился

на рюкзак.

— Самые бывалые, обычно, похожи на грибников или на рыбаков после дождя — у них все ништяки либо в рюкзаках, либо под полой и в карманах. А на вояк с крутой снарягой похожи либо богатые лохи, либо наёмники, предпочитающие таскать с собой большую часть своих арсеналов… Впрочем, не наше дело. Подождём, пока отойдут подальше, и двинем своей дорогой. Кстати, можно заодно и пообедать.

Вторая половина дня не принесла сюрпризов. По дороге не встретились ни звери, ни люди, и казалось, что Зона внимательно наблюдает за путниками, не желая отвлекать их от цели.

Когда до Комариных Плешей осталось не больше полутора километров, лесополосы кончились, и вдоль дороги потянулась высвеченная красным опушка Ржавого леса. Кочерга посмотрел на часы и сбавил ход.

— Пора от Батона весточку проверить.

Его лысина склонилась над ПДА, а Макар со Жданом развернулись в разные стороны, внимательно осматривая окрестности. Через несколько секунд ПДА негромко пискнул, и на экране высветилось сообщение: «Всё выполнено, нюхаю».

Кочерга хмыкнул и выключил прибор. Убрав ПДА в карман, кивнул спутникам.

— Всё в порядке. Процесс пошёл.

Словно в подтверждение его слов, откуда-то издалека ветер донёс тяжёлый, на грани слышимости, то ли вздох, то ли стон, будто кто-то громадный медленно скрутил в жгут несколько рельсов.

34. Зона

Район лодочной станции, дом Кусто

За полчаса до заката солнце вынырнуло из облаков и запылало над самой кромкой горизонта. Пильгуй бесшумно взошёл на крыльцо, оглянулся и, послушав вечер, потянул ручку двери. В сенях было темно, пахло соляркой и машинным маслом, которые почти забивали лёгкий душок тины. Пильгуй прислушался к голосам в комнате и улыбнулся. У самой двери разобрал скрипучее ворчание Кусто, которому отвечал интеллигентный баритон Дуремара. Извечный аромат тины сопутствовал Дуремару так же, как, по мифам христиан, запах серы сопутствует появлению Сатаны. Пильгуй толкнул дверь в комнату и остановился на пороге.

— Не прогонишь, герр капитан?

— Ну если по делу, то не прогоню, — буркнул Кусто отступая с прохода. — А то мы сегодня заняты.

Пильгуй двинулся в комнату и, встретившись взглядом с сидящим у стола Дуремаром, сделал удивлённое лицо.

— А ты-то чё здесь делаешь?

— То же что и ты, как мне думается, — с достоинством парировал Дуремар. — Я ведь после твоего ухода мозгами пошевелил и поразмыслил маленько.

— Это как? — притворно

оторопел Дед Пильгуй, усаживаясь напротив него.

— А так… глаза закрыл, так мысли в голове и покатили…

— Уши заткнуть не забыл?

— Зачем? — не понял Дуремар.

— Чтоб мысли не выкатились!

— Они не выкатятся, они слишком велики для этого.

— О, как… И чё там у тебя в голове накатилось?

— А то, что можно попробовать от «Вокзала» по подземной ветке аккурат до Берлоги метнуться, а там уже по обстоятельствам… Помнишь, по которой мы ООНовский хабар тогда вывезли?

Дед качнул головой и цыкнул зубом.

— Нет там больше никакой ветки. Папаша Гризли её после того раза забетонировал. Оставил только узкоколейку в сторону Главобъекта, и вспомогательный тоннельчик, на котором дверь с электрозапорами. Говорил, что слишком много ходов у Берлоги, за всеми не уследишь…

— Как чувствовал… — задумчиво пробормотал Кусто.

— Хреново чувствовал, — буркнул Пильгуй. — Если его в собственном логове вынесли…

Кусто пожал плечами и промолчал. Дуремар обескуражено взлохматил пятернёй шевелюру и через секунду щёлкнул пальцами.

— А если тогда с Академиком побазарить? Может, другую ветку покажет. Хотя бы до края урочища, чтобы через всю Зону по верхам не топать.

Кусто скривился.

— Жди, покажет он тебе.

— А чё нет?

— А то, что его теперь дальше Янтаря и с конвоем не выгонишь, — терпеливо пояснил Кусто.

— Ну, тогда, может хотя бы расскажет.

Кусто отмахнулся.

— Да он ссытся от одной мысли про «Вокзал», «Сортировочную» или «Колбасный переезд». Какой уж тут рассказ? Тем более, что он за любой рассказ теперь долю объявляет.

Дуремар возмущённо вскинул брови, отчего его лицо стало ещё длинней.

— Но мы-то не за хабаром собираемся!

Кусто скептически покосился на Дуремара.

— Ага. Может ты ещё и объяснишь ему, куда собираешься и зачем? Чтобы он на очередной лекции в баре трактат об этом задвинул?

— Ну тогда бестоляк… — понуро констатировал Дуремар. — Тогда он ничего никому не расскажет,… разве что Пильгую… и то вряд ли.

— Да Пильгуй сам больше него знает, — усмехнулся Кусто.

Оба повернулись к Деду, но тот отрицательно покачал головой.

— Мне Академик вообще ничего рассказывать не станет. Ни под каким соусом.

— Ну вы же с ним, вроде, в корешах были. Да и тогда, когда…- Кусто сделал неопределённый жест рукой. — Ну… в «Доме Отдыха»…

— В корешах? — Пильгуй невесело усмехнулся. — Давайте не путать гастроэнтерит с гасторбайкером.

— Что за гасторбайкер? — озадаченно переспросил Дуремар. — Не слыхал про таких.

— Да это чурка на мопеде… — ехидно пояснил Кусто.

— Да ладно вам, — буркнул Пильгуй. — Расчирикались, как обкуренные воробьи. Никого и ни о чём мы расспрашивать не будем. Потому как сегодня о Зоне больше нас вряд ли кто знает. А тем более Академик, который уже сто лет открытой Зоны не нюхал.