Банкир
Шрифт:
— Классные. Я что — сильно похож на персонаж?
— Есть немного. Когда у тебя озадаченный вид. Автор стиха мне неизвестен, а вот «категорию состояния» он сумел выразить вполне.
— Чего?
— Есть такая штука в английском языке.
— А по-моему, тебе просто нравится сравнивать людей с животными.
— Еще бы. Люди, сами того не замечая, копируют «братьев меньших». Куда чаще, чем наоборот. — Она прикурила сигарету. — Так что есть Грааль? Слушай, давай по порядку, а то ты не освободишься от своих снов никогда.
— Попробуем.
— Робер де Борон, Кретьен де Труа, Вольфрам фон Эшен-бах… — перечисляет Лена.
— Девушка, откель таковые знания при карьере фотомодели и
— А я закончила филфак педуниверситета. К тому же, как всякую романтическую провинциальную барышню, меня сильно волновали одно время времена рыцарства, несмотря на тяжелые переживания и связанные с ними эксцессы раннего подросткового возраста… Персиваль, двор короля Артура, королева Миневра, Корнуэлл… Еще — любила старые валлийские предания… Лланфабон, где жил народ эльфов. Долина Остановленного Времени, Коплен и Гвин, король Иного Мира и Дивного Народца… Все это даже звучит волшебно… Помнишь притчу о Коллене и Маленьком Народце?
— Не вполне…
— Слушай… Коллен жил давным-давно в Уэльсе; у него была келья на склоне горы, где он и размышлял. А вообще — он хоть и стал мыслителем, а был из рода воинов, очень влиятельного на Островах.
Однажды к нему пришел посланец от Гвина, сына Нидда, короля Иного Мира — Аннуна и Дивного Народца. И пригласил его от имени правителя пройти на высокий зеленый холм.
И вот на следующий день Коллен отправился на вершину холма и, к своему удивлению, увидел там большой и прекрасный замок; вокруг него был раскинут парк, стояли отряды воинов в сияющих доспехах, пели барды и менестрели, танцевали гномы в удивительных нарядах; девушек, высоких и элегантных, веселых и резвых, сопровождали юноши в расшитых золотом камзолах… Перед Копленом появился сам король Гвин и предложил ему наслаждаться великолепием дворца и всем, что в нем, и приказывать воинам, одетым в голубые и красные одежды, и посылать их на битвы… Но Коллен не согласился; он ответил, что красный цвет есть пламя, а голубой — лед, а он не желает ни сгореть, ни замерзнуть… И вынул флягу со святой водой и брызнул ею вокруг — и вмиг исчезло все: не стало ни Замка с воинами, ни прекрасных девушек, ни музыки, ни песен, ни мира — ничего, кроме зеленого холма и полуденного солнца…
— Все дети любят сказки…
— Знаешь, я не уверена, что это сказки…
— И зачем ты мне это рассказала?
— Ты бредил замком. Как и Граалем.
…Плащ Великого Мастера несется под сводами Замка, словно снежный смерч, заставляя подданных застывать ледяными статуями… Алый крест змеится по белому полю плаща, будто живой паук… И с чем это у меня ассоциируется? Война Алой и Белой Розы?.. А по кельтской традиции — это характерные цвета Иного Мира… Где и правил король Гвин, сын Нидда, властитель Дивного Народца…
Красный… Цвет власти, любви, силы, несокрушимой воли, цвет жизни и крови, цвет активный, блистающий, царственный… Вернее — там все оттенки пурпурного, а здесь — алый… В сочетании алого и снежно-белого — эстетика смерти?..
Белый… Белый как снег… Как сахар… «То не сластью на пиру сахар колотый — красит небо поутру землю черную Мне бы ветер бы вдохнуть, да в Царь-колокол, словно — душу переврать в гладь озерную…»
Гладь озера… А в нем — отражение города… Православные храмы, звон колоколов, песнопения… Город, исчезнувший по молению жителей, укрытый дланью Господней, охраняемый Пресвятой Богородицей… И тому, кто нечист сердцем, покажется это место пустым… Я слышу мелодию… Словно переливаются чистые, прозрачные воды Светлояра…
Стоп. Сказание о Китеже — это русская традиция… А здесь — Грааль…
…Грааль… Образ раннего средневековья, самого мистического периода в истории человечества. Тогда — и рыцарские ордена, и крестовые походы
В западноевропейских легендах Грааль — таинственный сосуд, ради приближения к которому и приобщения к его благости рыцари и совершали свои подвиги. По одной традиции — это чаша с кровью Христовой, какую собрал Иосиф Аримафейский, снявший с креста тело распятого Богочеловека. По иным — камень мудрости и власти… По самым редким версиям — это серебряное блюдо, на котором хранилась когда-то отрубленная голова, обладающая, согласно валлийской традиции, особой жизнью и властью… Голова Брана Благословенного, короля Острова Могущества… В русской традиции — у Пушкина:
Яснеет; смотрит храбрый князь —И чудо видит пред собою.Найду ли краски и слова?Пред ним живая голова.…Руслану предстоит онаГромадой грозной и туманной.…И степь ударом огласилась;Кругом росистая траваКровавой пеной обагрилась,И, зашатавшись, головаПеревернулась, покатилась,И шлем чугунный застучал.Тогда на месте опустеломМеч богатырский засверкал.Ну да, меч-кладенец, которым и можно было победить карпу Черномора и освободить Людмилу… В западноевропейских тоадициях — особый меч и копье также сопровождали тему Гоааля… Но что это такое — остается неясным. Грааль, который и посвященным являлся то так, то иначе, хранил присущую этому образу, никому не доверяемую тайну…
Я был многим прежде, чем стал собой,Я был узким волшебным мечом, — я верю, что было так,Я был в воздухе каплей дождя, я был лучами звезды,Я был словом ответа, я был книгой начал…Я был струнами арфы волшебной, был пеной морской,Я был тем, кто молчал…Я был тем, кто молчал…Кад Годдо… Сказание древнего Уэльса о Битве Деревьев… Так о чем я молчу?.. Не могу понять. Не хватает какой-то малой малости…
За окном ночь, снежные заряды вихрятся и пропадают во тьме…
Герман проснулся совершенно больным. Слово «проснулся» даже не вполне подходило к тому состоянию тяжелой одури, в которой он метался. Словно опоенный каким-то недобрым снадобьем. Всю ночь он куда-то бежал, кем-то командовал и сам пытался уйти от неведомого преследования, но не было в этом кошмаре ни людей, которых он знал бы раньше, ни каких-то мест, которые бы он узнал… Он бежал за кем-то, но настигали его самого…
Герман тряхнул головой. Все это бредни. Скорее всего — коньяк.
Какая-нибудь мешанина из технического спирта, марганцовки и жженого сахара — Герман никогда не злоупотреблял спиртным, да и выпивал только по необходимости, для дела, и вряд ли мог отличить хороший коньяк от подделки. Тем не менее он поднес початую бутылку к носу, вдохнул… Аромат был густым, янтарная жидкость — прозрачной и солнечной. Нет, проводник не обманул. Впрочем, Герман давно заметил — его старались не обманывать…
Он плеснул коньяку в стакан, совсем немного, согреться. Это просто нервы.