Банковский кредит. Проблемы теории и практики

Соломин С. К.

Подобную аргументацию вряд ли можно признать достаточной для того, чтобы исполнение обязательства отнести к разряду поступков.

Во-первых, приведенные доводы не лишены теоретических изъянов. Так, Гражданским кодексом допускается возможность заключения договоров в устной форме (например, договор займа между гражданами на сумму менее десяти минимальных размеров оплаты труда – п. 1 ст. 808 ГК РФ). Кроме того, положения ст. 155 и 156 ГК РФ не определяют императивно обязательственную направленность последствий односторонней сделки. Односторонняя сделка может породить как обязательственные, так и вещные правоотношения.

Во-вторых, исполнение как действие не удовлетворяет квалифицирующим признакам поступка,

а именно: порождение гражданско-правовых последствий независимо, а иногда и вопреки намерению человека, совершившего юридический поступок. То есть, если поступок может быть совершен только человеком, исполнение обязательства не связано с качественными характеристиками обязанной стороны, в качестве которой может выступать любой субъект гражданского оборота. Кроме того, намерения обязанной стороны уже выражены при заключении договора и подтверждаются его исполнением.

В-третьих, исполнение обязательства – эта всегда юридическое действие, которое в отличие от фактического всегда порождает правовые последствия и не обязательно связано с передачей имущества «из рук в руки».

Некоторые авторы, усматривающие в категории «исполнение обязательства» признаки поступка, обосновывают свою позицию иными аргументами, отличными от приведенных выше. Так, В. А. Белов при изучении последствий исполнения денежного обязательства в рамках своего монографического труда «Денежные обязательства» утверждает, что «как и всякое исполнение любого обязательства, платеж не может рассматриваться в качестве сделки, ибо исполнение прекращает обязательство всегда, независимо от своей направленности» [99] . Автор считает, что «исполнение может быть направлено на достижение совершенно иных последствий, что не меняет такого среди них, как прекращение обязательства» [100] . Изложенное позволило прийти ученому к выводу, что платеж (исполнение обязательства) представляет собой не сделку, а поступок.

В этой связи непонятно, почему ученый исключает прекращение обязательства (прекращение права и обязанностей) из числа возможной направленности волевого акта (сделки), в качестве которого выступает исполнение. Согласно ст. 153 ГК РФ сделкой признается действие граждан и юридических лиц, направленное на установление, изменение, а также прекращение гражданских прав и обязанностей. Исполнение обязательства, в том числе платеж по денежному обязательству, может не только погасить существующее обязательство, но и находиться в цепи правопорождающих актов, когда исполнение одного обязательства влечет возникновение другого. Так, предоставление кредита заемщику непременно влечет возникновение прав банка и обязанностей заемщика, составляющих содержание обязательства по возврату кредита. Отрицая за исполнением обязательства качества волевого действия (сделки) можно весь хозяйственный оборот свести к абсурду, в котором участники такого оборота участвуют в нем не понимая значения своих действий, совершают действия, не осознавая к каким правовым последствиям они могут привести. В этой связи вызывает возражение любое отнесение категории «исполнение обязательства» к разряду поступков.

Признавая за исполнением обязательства в виде размещения денежных средств банка (иной кредитной организации) качества гражданско-правовой сделки, сталкиваемся с проблемой квалификации исполнения обязательства по возврату заемщиком размещенных (переданных) денежных средств. Существо проблемы сводится к тому, что если размещение денежных средств является банковской операцией, осуществляемой на основании лицензии Банка России, то возврат денег не отнесен к перечню банковских операций, а, следовательно, можно предположить возможность изменения субъектного состава сделки по возврату кредита.

Так, в юридической литературе отмечается, что «обязательство заемщика по возврату денежных средств ничем не отличается

от любых денежных обязательств» [101] , и такие обязательства «абсолютно оборотоспособны» [102] , что не ограничивает кредитора в его праве уступать право требования возврата суммы кредита любому субъекту, в том числе не являющемуся кредитной организацией. Другими словами, изложенную позицию можно отнести к определению природы сделки – исполнения обязательства по возврату кредита – как сделки, совершение которой не может быть отнесено к исключительной банковской сфере.

При подобном подходе определения природы сделки по возврату размещенных (переданных) денежных средств, представляется, что игнорируется не только природа непосредственно договора, на основании которого совершается действие, но и требования возвратности денежных средств, предусмотренного ст. 1 Закона о банках и банковской деятельности. Указанное требование выступает условием размещения (предоставления) кредитных ресурсов банка. Уступка права требования возврата суммы кредита субъектам небанковской системы нарушает как частные интересы субъектов гражданского оборота (в том числе вкладчиков), так и публичные интересы государства, выражающиеся в развитии и укреплении банковской системы Российской Федерации, обеспечении эффективного и бесперебойного функционирования платежной системы (абз. 2 и 3 ст. 2 Закона о Банке России).

Действия по размещению (предоставлению) денежных средств банка и их последующему возврату являются однопорядковыми, находящимися в одной цепи действий, совершение которых очерчено сферой действия кредитного договора. Отношения экономического базиса по движению капитала от кредитной организации к заемщику и обратно однородны, а поэтому подлежат урегулированию как отношения с единой правовой природой.

Их существо нельзя развести в зависимости от направленности движения денежных средств, так же как это нельзя сделать в отношении других групп отношений, возникающих по поводу осуществления любой банковской операции, предусмотренной ч. 1 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности.

На основании того или иного договора, призванного опосредовать ту или иную банковскую операцию, возникает в том числе и денежное обязательство, объект которого (действие по совершению платежа) находится в единой цепи с действием, признанным как банковская операция. Так, на основании договора банковского вклада, считающегося заключенным с момента передачи вклада банку, возникает денежное обязательство, объектом которого выступает действие, связанное с возвратом вклада и уплатой процентов вкладчику. В договоре банковского счета действие по открытию и ведению счета также предполагает наличие действия по выплате денежных средств клиенту (лицу, указанному клиентом). При банковской гарантии (односторонней сделке) существует обязанность совершить действие по выплате бенефициару определенной денежной суммы и т.д.

Все перечисленные действия объединяет не только то, что они выступают объектом денежного обязательства, но и то, что существуют в банковской сфере, в пределах которой только и могут быть реализованы. Другими словами, речь идет о специальном субъекте отношений – банке (иной кредитной организации). Если же допустить возможность замены в денежном обязательстве данного специального субъекта на некредитную организацию для совершения непредусмотренных ч. 1 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности действий, каждое из которых связано с банковской операцией, поскольку попадают в сферу действия одного договора (кредитного договора, договора банковского вклада, договора банковского счета) или односторонней сделки (банковской гарантии), то ставится под сомнение необходимость существования банковской сферы как таковой и банковских специальных субъектов (банков, небанковских кредитных организаций) в частности.