Банковский кредит. Проблемы теории и практики
Шрифт:
В период введения в действие части второй Гражданского кодекса о такой обязанности вел речь С. А. Хохлов, основываясь исключительно на консенсуальной природе кредитного договора [145] .
В то же время в юридической литературе высказывается мнение и о том, что обязанность по получению кредита выступает не общим правилом, а, напротив, исключением из общего правила. Так, Р. И. Каримуллин замечает, что «несмотря на консенсуальный и возмездный характер заемного обязательства по кредитному договору в российском праве, действующее законодательство не позволяет говорить в виде общего правила о существующей обязанности заемщика получить кредит» [146] . Такая обязанность, по его мнению, «носит исключительный характер и может быть основана на договоре или правовых актах» [147] .
На наш взгляд, возможность выделения обязанности заемщика принять кредит отсутствует в принципе и подменяет собой категорию «принятие надлежащего исполнения». Если же признать существование
Данное предположение приводит к ситуации, в которой на банке лежит обязанность предоставить кредит заемщику, и в то же время банк обладает правом требования принятия кредита заемщиком. Можно предположить, что указанные обязанность и право банка должны относиться к содержанию двух встречных обязательств, что предопределяет необходимость выяснения момента, с которого возникает каждое из указанных обязательств. Существование обязательства по предоставлению кредита обеспечивается консенсуальной конструкцией кредитного договора и возникает, по общему правилу, на основании юридического факта – заключения кредитного договора. Следовательно, действие, составляющее объект обязательства по предоставлению кредита, должно выступать правопорождающим фактом возникновения обязательства по принятию кредита. Таким действием выступает передача денежных средств в согласованной сумме. Однако передача вещи предполагает по общему правилу п. 1 ст. 224 ГК РФ ее вручение, а вещь считается врученной с момента ее фактического поступления во владение приобретателя или указанного им лица. Поэтому передача (вручение) денежных средств заемщику порождает обязанность вернуть деньги в предусмотренный срок и уплатить проценты за их использование, но не обязанность принять кредит, поскольку он уже принят заемщиком.
Таким образом, обязательство по принятию кредита не может возникнуть в силу исполнения обязательства по его предоставлению. Не может оно возникнуть и одновременно с последним и существовать параллельно ему. В противном случае пришлось бы вести речь о том, что исполнение каждого из них, но независимо друг от друга порождает обязательство по возврату кредита. Нельзя предположить ситуацию, в которой обязательство по предоставлению кредита считалось бы выполненным, а обязательство по его принятию невыполненным. Следовательно, предположение о существовании двух обязательств, момент возникновения и прекращения которых совпадают и которые имеют одинаковый субъектный состав и один и тот же объект, абсурдно. Обязательство по принятию кредита не существует и существовать не может.
В случае невозможности исполнения банком своей обязанности предоставить кредит необходимо вести речь не о неисполнении заемщиком своей обязанности принять кредит, а об уклонении заемщика от принятия исполнения либо иной просрочке с его стороны и применения последствий, предусмотренных, в частности, ст. 327, 406, 408 ГК РФ. Так, согласно п. 2 ст. 406 ГК РФ просрочка кредитора дает право должнику на возмещение причиненных просрочкой убытков.
Уклонение от принятия кредита не следует путать с предусмотренным п. 2 ст. 821 ГК РФ правом на отказ от получения кредита. Исходя из сущности такого права реализовать его можно только до момента предоставления кредита банком. Уклонение от получения кредита, которое может существовать лишь с момента непринятия суммы кредита заемщиком, не является примером реализации права на отказ от получения кредита, а выступает случаем просрочки кредитора (заемщика).
Учитывая изложенное, вызывает критику любая отсылка на наличие обязанности лица в отношении объекта обязательства, по которому это же лицо обладает правом. Подобный, как нам представляется, ошибочный подход понимания природы обязательства содержится в п. 1 ст. 454 ГК РФ, в котором наряду с правом покупателя требовать передачи товара, корреспондирующим обязанности продавца передать товар, предусмотрена обязанность этого же покупателя принять товар. Искажение сущности содержания обязательства с позиции теории договорного права сводит на нет разграничение гражданско-правовых договоров на односторонние и двусторонние, в основе которого положен признак распределения обязанностей между сторонами. Признание одновременного наличия права и обязанности у стороны обязательства в отношении одного и того же объекта обязательства исключает в принципе существование одностороннего договора, каким выступает договор займа, договор ренты, договор банковского вклада и др. Например, выходит, что при заключении договора займа возникают два обязательства, одно из которых – обязательство по возврату суммы займа, а другое – обязательство по принятию суммы займа.
При таком подходе определения природы обязательства теряется какой-либо смысл существования таких категорий, как «просрочка кредитора», «надлежащее исполнение», «место исполнение обязательства», «перевод долга», «уступка права требования». Так, п. 1 ст. 391 ГК РФ предусматривает возможность перевода должником долга на другое лицо лишь с согласия кредитора. Однако, если предположить, что заемщик выступает не только должником в обязательстве по возврату суммы кредита, но и кредитором в обязательстве по принятию суммы кредита банком, ничто не мешает ему уступить свое право требовать принятия суммы кредита по правилам об уступке права требования прав кредитора новому лицу (п. 2 ст. 382 ГК РФ), что, естественно, не требует согласия должника, а не руководствоваться положениями о переводе долга, предусматривающими согласие кредитора. Другими словами, в зависимости от определения природы обязательства по передаче суммы кредита банку его можно квалифицировать как обязательство либо по возврату суммы кредита, либо по принятию суммы кредита от заемщика. Таким образом, абсурдность такого подхода не только проявляется с позиции теории обязательственного права, но и выглядит таковой с практической точки зрения.
Определяя несостоятельность точки зрения, согласно которой признается возможность существования обязательства по принятию кредита, в котором должником выступает заемщик, обращает на себя внимание несостоятельность и некоторых других моментов, основанных на указанной позиции. Так, Р. И. Каримуллин определяет, что «объем обязанности получить кредит шире и помимо своевременного истребования кредита включает в себя также выполнение необходимых предшествующих ему условий» [148] . В качестве таких предшествующих истребованию кредита условий ученый называет получение разрешения государственного органа, регистрацию договора, предоставление обеспечения [149] .
При буквальном понимании изложенного подхода следует, что содержание обязанности заемщика получить кредит раскрывается через последовательное выполнение условий, одним из которых выступает условие об истребовании кредита. Другими словами, ученый раскрывает содержание обязанности заемщика помимо всего прочего через категорию «право на истребование кредита». Подобная правовая конструкция заведомо является несостоятельной. «Правовая обязанность есть юридическое средство обеспечения такого поведения ее носителя, в котором нуждается управомоченный и которое государство признает обязательным» [150] . Юридическую субъективную обязанность заемщика (принять кредит) нельзя раскрыть через принадлежащее ему субъективное право (истребовать кредит). Содержание субъективной обязанности диаметрально противоположно содержанию субъективного права. Не может содержание субъективной обязанности быть раскрытым и через множественность обязанностей. Если в рамках заключенного кредитного договора встает вопрос о предоставлении со стороны заемщика обеспечения, то такое предоставление реализуется в рамках отдельного обязательства по предоставлению обеспечения, в котором обязанности заемщика предоставить обеспечение соответствует право кредитора требовать предоставления обеспечения. Обязательство по принятию кредита в таком случае может рассматриваться лишь как встречное обязательству по предоставлению обеспечения. Однако, как уже отмечалось, обязательство по принятию кредита подменяет процесс исполнения обязательства по предоставлению кредита. Что же касается необходимости получения разрешений и регистрации договора, то подобные действия относятся к вопросам заключения договора, соблюдения надлежащей формы или определения момента заключения договора.
Таким образом, с момента заключения кредитного договора возникает обязательство по предоставлению кредита, что обусловливает возможность понудить банк к исполнению своей обязанности предоставить кредит в случае его просрочки.
В современной литературе вопросы, касающиеся возможности понуждения банка к исполнению лежащей на нем обязанности предоставить кредит, уступки права требования получения кредита и некоторые другие, принято рассматривать через призму категории «денежное обязательство». Можно ли обязательство по предоставлению кредита отнести к денежным обязательствам?
Не вызывает сомнения, что материальным объектом обязательства по предоставлению кредита выступают деньги, и в этом смысле оно соответствует подходу определения денежного обязательства в широком смысле слова, в качестве которого принято считать «обязательство, предметом коего служат денежные знаки как таковые» [151] . При этом из сферы денежного обязательства в широком смысле слова исключают обязательства, предметом которых выступают индивидуально определенные денежные знаки.
В отечественной правовой науке помимо денежного обязательства вообще выделяют так называемые долговые обязательства. К первым относят как долговые денежные обязательства, так и обязательства по предоставлению денежных средств, не преследующих цели погашения денежного долга. В качестве же долговых денежных обязательств предлагают рассматривать обязательства, в которых платеж (передача денег) направлен на погашение денежного долга. Причем именно последний подход определения денежного обязательства как долгового сегодня является основным при определении природы денежного обязательства, поддерживаемый и судебной практикой.