Банной горы хозяин
Шрифт:
А уж проблем-то я могу создать предостаточно, сообразил Валентин. Достаточно сообщить каждой из сцепившихся группировок, что Нострадамус теперь на стороне противника, долбануть слегка из главного калибра, чтобы трижды подумали, прежде чем дальше на рожон лезть. Вот как надо было Панге действовать — а не сидеть и ждать, пока прибьют! И ведь точно, вспомнил Валентин семнадцатое августа, — когда я с перепугу на двух тальменов напал, они испугались, сбежали, как черт от ладана! Тут бы мне по второй стороне отбомбиться, была бы Фарингия в целости и сохранности. Эх, где ж я раньше был, такой грамотный!
Значит,
Регрессоры? Горе-вояки, у которых первый попавшийся колдун ворует терминаторов из-под носа? Как вам понравится десант «вождей» в Вентспилсе, с последующим разоблачениями? Или спецоперация по эвакуации Москвы которую Конев наверняка уже подготовил? Не до колдун станет, верно?
Колдун, пожелавший остаться неизвестным? Охотник Черного Камня? Будет теперь Черный Камень, даже два десять, нащелкаем сейчас атомарных копий! А что касается находящейся в нем Силы — то кто сказал, что тянуть ее из Камня нужно обязательно «русским коэффициентом»? Сделаю-ка я себе волшебную палочку, да подсажу батарейку, чтобы не больше годового бюджета в том камешке осталось! Силы на Земле и так хватает, зато представляю себе рожу этого горе-колдуна, когда он Камень начнет потрошить!
Дальше поехали, вошел во вкус Валентин. Русские колдуны? С ними я вроде бы в очередной раз договорился, вот только не живут они долго после таких договоренностей. Значит, опять убьют своего и наново шарманку заведут — прежний договор отменяется, давайте опять договариваться… Надо Орден по-настоящему за живое взять, не чужим Черным Камнем подманивать, а соответствующий русский попробовать отобрать! Раз добытая Сила хранится плохо, значит, должен такой существовать, на черный день патриарха Марциана. Раз уж «Рой» над Центральной Россией развернут — почему бы и не попытать счастья? А иначе нечестно получается — у Аравийского ордена Черный Камень ворую, а у Российского какое-нибудь Белое Бревно — нет. Неравноправие!
Эка я разошелся, удивился сам себе Валентин. Вылитый Доктор Зло, хоть сейчас в кино сниматься! Кто там у нас остался? Самый милый человек из всей компании — Джон Смит по прозвищу Червеед? По законам жанра он самый главный злодей и есть, значит, и его нужно какой-нибудь проблемой осчастливить. А что для него сейчас главная забота? Как бы Российский орден нашу корпорацию под контроль не поставил и выпестованных Советом магов регрессоров не победил. Значит, если тому же Рэнделлу Линчу от имени корпорации поступит письмецо — оставьте-ка Россию в покое, это наша территория, — Джон Смит снова начнет мне телефон обрывать. А я в ответ с чистой совестью сделаю круглые глаза — разве Россия уже продана Совету? Что-то не припомню, чтобы я получал свою долю!
Вот так-то, господа конкуренты, потер руки Валентин. Теперь посмотрим, кто кому создаст больше проблем. И к кому вы все побежите, когда припрет.
«Демидовск», — негромко произнес внутри головы искинт.
Валентин открыл глаза и увидел прямо по курсу широкий изгиб Камы, семь сверкающих шпилей «ивановских высоток», белые корпуса корпорации на вершине Банной горы. В ближайшие полчаса я дома, подумал он. Ну а потом — либо со шитом, либо на щите.
13. Наказание непричастных
Кто сделал таваф — тот повидал все.
О. Джемаль, «Дорога к Каабе».
«Конев, — сообщил искинт. — Максимальная важность». Ну, еще бы, усмехнулся Валентин. Враги уже летят нас бомбить, а главнокомандующий за линией фронта шляется.
— Леонид, я на подлете, — сообщил Валентин.
— Вижу, — ответил Конев. — Мы уже и стол накрыли на смотровой площадке, чтобы тебя не задерживать. Садись прямо туда, еще одна хорошая новость есть, и разговор под нее.
— Пусть Лаврентий робота захватит, — напомнил Валентин. — Я потом сразу в Мекку.
— Да хоть к черту в зубы, — милостиво разрешил Конев. — Только сперва фирмой хоть немного поруководи, а? Мы теперь уже с двумя мировыми правительствами воюем, каждая голова на счету!
— Поруковожу, — машинально ответил Валентин и только потом понял смысл последней сказанной фразы. — Погоди-ка — ты сказал с двумя! Второе-то откуда?
— Оттуда! — многозначительно произнес Конев. — Сади уже, минералка стынет!
Валентин понял, что разговор лучше продолжить за столом и последовал совету своего начальника штаба. Гравилет уже рассчитал посадочную траекторию, и стоило Валентину пристально посмотреть на изумрудную лужайку, нависшую над белыми скалами восточного, более крутого берега Камы, как искинт подхватил его мысль и плавно опустил машину в десяти метрах от наскоро застеленного газетами дощатого стола, за которым вот-вот должна была решиться дальнейшая судьба человечества.
Да, именно так, понял Валентин, отворив дверцу снова ставшего пыльной «газелью» гравилета. Судьба человечества решится именно сейчас, в ближайшие тридцать минут. Потом ни у меня, ни у ребят, ни даже у всесильного Совета Магов не будет времени поменять решение. Все мы будем руководствоваться старой заповедью летчиков-испытателей — решил, значит, делай.
На пожелтевших от времени газетах — и где только их раздобыли? — Валентин увидел высокие бутылки «Славянской», дюжину простых граненых стаканов, несколько блюд с бутербродами и девять похожих на толстые карандаши объемных манипуляторов «оса». Завидев Валентина, Анисимов тут же схватил одну из «ос», и над столом вспыхнул ядовито-зеленый полупрозрачный эллипсоид.
— Прошу к столу, — приглашаюше махнул рукой Конев и опрокинул бутыль «Славянской» над предназначенным Валентину бокалом. — Алексей Викторычу первое слово, командир все-таки!
Валентин подошел к столу, взял у Конева шипящий и плюющийся мелкими брызгами бокал, машинально сделал несколько глотков.
— Ну, — повернулся он к Анисимову, — и что у нас плохого? Анисимов стиснул «осу» в кулаке, и на экране появилось изображение боевого робота системы «Флекс», прозванного за сверхтекучесть «терминатором».
— Код доступа к терминаторам, — сказал Анисимов, и Валентин услышал, как лопаются в бокале мелкие пузырьки, такая за столом воцарилась тишина. — Как ты его узнал?