Банной горы хозяин
Шрифт:
Минимакс, вспомнил Валентин. Лучшее решение проблемы — создать ее другому.
— Радуйся! — воскликнул он, протягивая альгулу обе руки. — Я принимаю тебя на службу и беру с собой в свой небесный чертог!
Готов, мысленно спросил Валентин у Фанка. Давно, ответил тот. Тогда — взлет!
Альгул, разумеется, ничего не успел ответить. Валентин обернул его гравитационной сетью, подтянул к себе, протащил через метровое отверстие в кровле, а там их уже поджидал эвакуационный колодец гравилета. В кабину Валентин и альгул попали уже порознь — искинт знал свое дело и заботливо погрузил обездвиженного, но оставленного
— Все чисто, — сообщил Фанк, небрежно бросая под ног контейнер с Камнем. — Сигнализацию удалось обойти, паломники ничего не заметили.
— А это настоящий Камень? — полюбопытствовал Валентин. — Может быть, мы не первые, кто заменил его на молекулярную копию?
— Контрольная сумма совпадает с прошлогодним замером, — ответил Фанк. — Это тот самый Камень, который находился в Мекке двадцать второго августа две тысячи седьмого года. Третий и четвертый этап программы завершены успешно, можно возвращаться домой. Хотите сделать обзорный круг или перейти на ручное управление?
— Нет уж, спасибо, — покачал головой Валентин. Многоярусная толпа паломников в белых одеждах, точно водоворотом притягиваемая Каабой, не вызывала у него никаких положительных эмоций. Десятки лет заряжали они Черный Камень, накопили в нем непомерную Силу — и чего ради? Чтобы намоленный Камень забрал себе инопланетный шпион-олигарх, и притом не ради таящейся в нем Силы, а всего лишь в качестве приманки, ловить неизвестного колдуна, поднявшего бучу в далекой России…
В другое время Валентин посмеялся бы над бесславной гибелью второго по магической мощи Ордена, но сейчас зрелище выстроившихся в многочасовую очередь людей, толкавших и давивших друг друга ради короткого прикосновения к камню, еще полторы тысячи лет назад почерневшему от подобной процедуры, вызвало у него граничащее со злобой раздражение. Паства. Какое точное слово. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется добывать Силу таким вот способом?
— Возвращаюсь в Демидовск, — сообщил Фанк, и тысячи людских лиц слились в одну серо-белую массу, та превратилась в скошенный прямоугольник, пятно, точку. Гравилет вышел в стратосферу и повис над огромным боком голубовато-белой планеты. Валентин посмотрел на рассыпавшиеся по небу звезды и печально вздохнул. Он никак не ожидал, что похищение Камня окажется таким простым — и таким неприятным делом.
14. Лицо патриарха
Вчера один весьма информированный человек сказал мне, что скоро нас всех убьют и останутся только книги.
Иван Давыдов.
Вот тебе и минимакс, сказал себе Валентин. Пакостить другим, может быть, и полезно, но настроение от этого — хоть воду. Прямо хоть обратно лети и с извинениями Камень возвращай.
Тоже мне, суперагент, шикнул на себя Валентин. Распустил нюни! Да без этого Камня, может быть, колдуны с регрессорами у меня пол-России поубивают! Хватит хныкать, до встречи со Славяном всего полчаса осталось, а дел еще невпроворот.
Полчаса? Валентин в ужасе уставился на часы. Да, семнадцать ноль одна, через двадцать девять минут надо быть в Москве. Чтобы заскочить в Демидовск, на форсаже лететь придется; но так ли сильно мне нужно в Демидовск?
Взять еще одну копию Камня? А зачем? Сердце, судя по так и не выветрившемуся полностью запаху рвоты, у меня имеется, отпить большую часть Силы сумею, будет Камень ничем не лучше копии. Высадить альгула Омара? Какая ему разница где видеть сладкие сны — в пассажирском отсеке или в камере у Анисимова? В отсеке даже лучше, эксклюзив все-таки. Значит, летим в Москву!
— Фанк, — негромко произнес Валентин. — Изменение в программе. Цель перелета — Москва, сто метров над домом по адресу Плющиха, двадцать восемь.
— Изменения приняты, — подтвердил робот, и звезды плавно уехали вправо. Гравилет поменял курс.
Сначала Камень, подумал Валентин, потом шарик. А если останется время, и в черепушке у бин Бакра покопаюсь. Не может быть, чтобы ему совсем своих мозгов не оставили. Но сначала все-таки Камень.
Обруч вытащил из своих закромов кусочек могутовской памяти. Вот пальцы смыкаются на змеиной голове, желз на правлен в принесенный Юлианом Источник…
На предохранитель, Бублик, скомандовал Валентин. Удар сердца, еще и еще; слабое шевеление в районе копчика. Жезл Могутова отзывался теплом; паучья звезда, напротив, превратилась в ледышку. Хвост вырвался на волю прямым продолжением спины, хлестнул по кабине, не замечая материальных преград, — и замер, натолкнувшись на Камень.
Сквозь ледяной холод Сердца в грудь Валентину вонзились пять огненных игл. Сердце почуяло Силу, понял Валентин Пора делать «Зов», но как? Магическое чувство Могутова фокусировалось в той же руке, которой он держал свое Сердце; а вот куда мне направлять телесные приказы? Паучьей звезде или несуществующему хвосту?
Надо попробовать и так, и так, решил Валентин. Первый зов все ускоряющихся мышечных сокращений заставил звезду заколотиться о грудь, но не вызвал никакой реакции в обвившем Камень хвосте. А вот второй зов, адресованный в область копчика, сработал — вокруг поясницы обернулся теплый колющий шарф, и над Камнем появилась золотистая аура. Хвост, скомандовал Валентин, откуда-то узнав, что действовать нужно именно так. Захватить, выжать, всосать!
В глазах потемнело от нахлынувшего ощущения «да я ж сейчас лопну», но аура Камня разгорелась так ярко, что даже в наступившем полумраке Валентин отчетливо видел рвущуюся из Камня Силу. Она облачными клубами вырывалась наружу и обволакивала хвост, превращая его в протянутое к Камню огненное щупальце. Сила врывалась в Валентина, заставляя трепетать каждую жилку его тела, и послушно, слой за слоем, укладывалась в его колдовское Сердце, вцепившееся в грудь всеми пятью когтистыми паучьими лапами.
Получилось, подумал Валентин, убедившись, что еще не разбрызган по потолку. Я раскрыл Черный Камень, я пью его Силу. Но сколько я уже выпил и сколько там осталось?!
Сомнение, возникшее в сознании, передалось телу, а от него — Сердцу. Хвост рассек воздух, стряхивая остатки золотой ауры, Камень погас, огненные лапы звезды-паука снова сделались ледяными. Валентин перевел дух и трясущейся рукой вытер со лба холодный пот.
Как в первый раз зажигать свечу, вспомнил он годы ученичества на Панге. Бедные земные колдуны — ведь они учатся этому долгие сотни лет!