Бар-сучка
Шрифт:
– Я клянусь вам! Вы что, думаете, я занимаюсь здесь девочками на широкую ногу? Это просто случайное стечение обстоятельств. Почему бы не подзаработать?
Походив по холлу, вдова снова решила достать Реместова.
Чем больше времени Инга проводила в гостинице, тем больше она зверела. К администратору она уже входила, открывая дверь ногой.
Одноухий, как и в прошлый раз, сидел перед компьютером и играл. Когда он увидел гостей, его и без того желтое лицо потемнело еще больше, а пальчик сам нажал на кнопочку, обесточивающую машину. В кабинете стало тихо.
– Мы уже разговаривали, не так ли? – Инга прошлась по комнате туда-сюда. – Ухо не болит? А, извини, болеть нечему. Скоро совсем оглохнешь, Володя.
– Чего вы хотите? – еле слышно произнес он, все время ожидая увидеть за хрупкими спинами женщин накачанных садистов. – Я сказал вам пгавду. У меня нет никакого гегоина. Неужели бы я остался здесь, если бы мог обеспечить всю свою жизнь, геализовав товаг.
Дарье было неприятно видеть, как аккуратно одетый, наверняка образованный человек унижается, вымаливая прощение.
– Ты понимаешь, что в твою смену из номера, где я спала, украли сумку?
– Да, но вы же сами пгивели эту девушку.
– Эта девочка показала на тебя. Ведь ты просил ее украсть сумку и положить ее в багажник черной «девятки»?
Инга рассказала Дарье, что ее люди день и ночь пасли Реместова после того, как его обработали, но он ни разу не засветился. В свою смену – на работу, после работы – сразу домой, и никаких приключений. Она просто рассчитывала на то, что под давлением у дежурившего в ту ночь администратора что-нибудь да проскочит в мозгу. Девочка ведь могла и врать, хотя били ее сильно, вот только ее муженек, полудурок, порезался и психанул, не мог додавить какую-то хоть и любимую ею, но все одно – шлюху.
– Я ничего не бгал и ни о чем никого не пгосил. Ну нет, нет у меня нагкотиков!
– Заткнись! – цыкнула на него Инга. – Вот тебе мой телефон, если ты хоть что-нибудь неожиданно вспомнишь – звони. – Она вынула из сумочки сотовый и покрутила перед его носом. – В любое время дня и ночи. Теперь последний вопрос: почему Софья назвала именно тебя?
– Я не знаю, я говогю вам пгавду, я ничего не знаю.
– Партизан, твою мать, – Инга вывалилась в коридор, тяжело дыша. – Дарья, слушай, мне что-то кислорода не хватает, я должна ехать домой. Увидимся позже, хорошо?
Данилова не стала тормозить вдову. По тому, как портится настроение и ухудшается самочувствие Инги, она могла с твердой уверенностью определить, что Парина наркоманка.
Глядя вслед уходящей высокой стройной женщине, Дарья свела столь очевидные вещи воедино. Двадцать первого вечером из комнаты Инги пропадает героин, и всего несколько часов спустя из ее же номера уходит партия. Вдова сама могла все это придумать. Она хотела обуть всех, начиная с мужа и заканчивая «рядовыми сотрудниками».
Не дойдя до лифта, Инга вернулась.
– Ты мне так и не сказала, где живет Алексей.
– Я не знаю адрес, – сообщила чистую правду Дарья. – Могу только показать место.
– Поедем туда завтра, душечка, хорошо? – язык ее заплетался. – Надо отомстить работнику.
– Я не против, – согласилась Дарья, мечтая лишь о том, чтобы эта стерва оставила ее в покое.
План созрел в ее голове, не очень-то корректный, но зато в эффективности задуманного она не сомневалась.
Инга взяла с собой двоих жлобов и, плохо скрывая нетерпение от предстоящей встречи, сообщила Дарье и гоблинам, что заставит Алексея напоследок трахнуть ее при всех, после чего он получит пулю в башку.
В ее планы входило устроить в избушке, которую довольно подробно описала ей Дарья, настоящий вертеп. Дада попросила не трогать бабушку, и вдова очень легко согласилась на это.
– Мы запрем ее в туалете. На старости лет ей не нужно видеть всего, что нам предстоит там устроить.
Дарья не могла с ней не согласиться. К тому же забота о стариках – как это трогательно.
Машину оставили в нескольких десятках метров от дома, в котором жил Алексей.
Гоблинам дали десять минут на то, чтобы они проникли на участок и засели там, ожидая, пока Дарья не подойдет к двери.
Через установленный промежуток Данилова пошла стучаться в дом. По заранее обговоренному плану один гоблин должен был сунуть в нос Алексею ствол, тогда дело будет сделано. Если дверь пойдет открывать бабка, Дарья должна была громко, так чтобы было слышно с другой стороны дома, ответить: «Это я, бабуля!», тогда второй тип, досчитав до трех, кидал камень в окно комнаты, где обосновался Алексей, отвлекая его внимание. После того как дверь откроется, Дарья должна была присматривать за бабушкой, а гоблин – мчаться на расправу с Алексеем. Взять его хотели живым.
На месте Инги Дарья взяла бы с собой народу побольше, но кто платит, тот и заказывает музыку. Да и план их ей не очень нравился.
Узколобый тип, которого притащила с собой Инга, засел около лестницы и ждал с пушкой в руке. Дарья видела его, он ее. Она не стала долго пялиться на него и подошла к двери.
Отпирать засов пошел сам Алексей.
– Кто там? – спросил он, явно зевая.
– Это Дада, открой.
Узколобый уже приготовился вломиться в дверь и прямо-таки засунуть в рот еще невидимому противнику дуло.
Случилось непредсказуемое. Алексей резко распахнул дверь, одновременно присев на корточки. Не ожидавший такого хода гоблин стремительно опустил вниз оружие и направил его прямо в голову Алексею. Но тот уже выстрелил. Тугой хлопок разорвал воздух. Дарья успела подхватить обмякшее тело, чтобы не было лишнего шума, и пошла обратно на улицу встречать Ингу, а Алексей отправился заниматься вторым. Она лишь шепнула ему:
– Он за домом, прямо под твоим окном, – этого было достаточно.
Инга сидела в салоне и курила. Когда Дарья приветливо замахала ей рукой, она решила сама подогнать тачку.