Барбарелла, или Флорентийская история
Шрифт:
— Ну, могу, конечно, но куда это годится-то вообще! Никогда в жизни с экспонатами не разговаривал, тем более, с чужими, тьфу!
— А ты поговори, — рассмеялся Себастьен. — Элоиза, вы с ней разговаривали?
— Вчера, — кивнула Элоиза. — Не уверена, что она меня слышала, но кто её знает? Кажется, мой способ избежать неприятных снов работает. И вас она, как я полагаю, тоже не беспокоила?
— Нет, хоть вы и не заговаривали мою подушку, — усмехнулся он.
— Она нашла новых жертв, — простонал Варфоломей.
— Отче, не
Котёнок за неделю стал крупнее и сейчас выглядел определённо лучше, чем несколько дней назад.
— Вылечил? — строго спросил Варфоломей.
— А то! И ещё донна Элоиза и донна Доменика помогли! С одних уколов-то я и не знаю, был бы толк или нет, — он позволил Варфоломею взять кота на руки.
Тот рассмотрел его, погладил и вернул хозяину.
— Теперь воспитывай, — кивнул на поцарапанные руки Гвидо.
— Да это мы играли, ерунда, — махнул рукой тот.
— Это сейчас ерунда, а когда животное вырастет, и у него будут когти и зубы нормального размера? Он у тебя на всех бросаться будет? Кота нужно воспитывать!
— Отче, можно подумать, Чезаре ни на кого не бросается!
— На кого надо, на того и бросается, на других — нет, — отрезал Варфоломей. — Всё, иди. И не корми его всякой дрянью, которую ешь сам!
Тем временем Элоиза гладила кота на руках хозяина, кот громко урчал и даже пофыркивал.
— Он умный, дрянь есть не станет, — чувствовалось, что Гвидо весьма гордится своим приобретением.
Подмигнул Элоизе и исчез вместе с котом.
— Сотрудники носятся с котами, картины терроризируют весь дом, а молитва не может помочь против незнамо чего! Куда мы катимся, скажите? — Варфоломей был так расстроен, что его захотелось погладить — прямо как кота.
— Послушай, отче, а ты говорил, что коротко знаком с их местным, флорентийским то есть, экспертом. Ты вообще с ним обсуждал вопросы подлинности их коллекции? — сощурился Себастьен.
Варфоломей вздохнул и словно ещё больше опечалился. Опустил голову.
— Знаешь, если по уму, то с ним нужно было переговорить ещё на той неделе, когда мы с Лодовико там были. Но лично он мне нигде не встретился, а сам я его искать и не подумал. Ну пойми, зачем он нужен, если уже даже меня позвали? Грешен, возгордился, — вздохнул он и поднял голову. — Да, теперь я понимаю, что его-то нужно было первым делом изловить и расспросить с пристрастием. Он и Роберто застал, и госпожу Райт, и нынешнего хранителя наблюдает. И вообще странно — почему вопрос о подлинности той Розальбы Каррьеры не поставили сначала перед ним? Или поставили, но там что-то нечисто? Ну и особа эта, с каракатицей. Которая донимает нас здесь уже неделю, неужели она делает это только здесь, а там, у себя, сидит тише воды ниже травы?
— Но послушайте, может быть, ещё не поздно это сделать? Ведь сейчас мы тоже знаем немного больше, чем неделю назад? — спросила Элоиза.
Она смотрела только на Варфоломея и слегка проецировала на него спокойствие.
— Вот посмотрите, как на некоторых влияют привидевшиеся во сне экспонаты, — мрачно усмехнулся Лодовико. — Даже выводы делать научился! Ладно, не печалься, придумаем что-нибудь. Поедем туда. Сейчас сообразим, как и с кем.
— Погоди, — Варфоломей достал телефон и стал искать в нём что-то, видимо, контакт.
— Эй, ты кому звонишь? — нахмурился Себастьен.
— Погоди, — отмахнулся тот. — Доброго утречка, — приветствовал он невидимого собеседника. — И тебе не хворать. Слышал, наверное, что мне досталось твоим хозяйством заниматься? Так вот, тут вопросов накопилось — тьма. Скажи-ка мне, где ты есть и как бы нам с тобой побеседовать? Неужели? И как велики и серьёзны твои дела? Даже так? Ну тогда жду звонка, — отключился и положил телефон на стол. — Так вот, слушайте. Мауро Кристофори сейчас чудом господним, не иначе едет на поезде в Рим, где у него некоторые дела до завтра. Но поскольку я-то его дёрнул, можно сказать, по рабочему вопросу, то он сказал, что позвонит, как только приедет. И сказал, что готов поговорить о своём рабочем процессе.
— В городе? — быстро отреагировал Себастьен.
— Не в городе, а здесь. Посадим пред светлые очи госпожи Бальди, и пусть рассказывает, Тициан это или подделка! Ну то есть я уже кое-что знаю, но и его послушаю тоже с большим удовольствием. Кто со мной?
— Да мы все, наверное, — Лодовико поднялся. — Ты уверен, что его не нужно встречать на вокзале и препровождать к нам сюда?
— Так он же не должен ничего подозревать, я думаю.
— Не считай его дурней себя, хорошо? Ты уже вроде понял, что однажды прокололся.
— Ладно, делай, как знаешь, — пробурчал Варфоломей.
— Встретим и привезём, — Лодовико кивнул остальным и направился к выходу.
Попутно он скомандовал что-то паре сотрудников, которые побросали свои дела и последовали за ним.
— Вот и славно, — кивнул Себастьен. — Ступай, отче, и держи нас в курсе — если вдруг что. А приятеля твоего встретят и приведут, в лучшем виде.
Варфоломей лично позвонил Элоизе незадолго до обеда и пригласил к двум часам в реставрационные мастерские. То есть — в их конференц-зал.
Когда она туда дошла, то оказалось, что неугомонная картина снова установлена вертикально, вокруг стулья, и на некоторых из них уже сидят. В углу чему-то смеялись вездесущие сотрудники службы безопасности. Варфоломей и Себастьен беседовали с невысоким плотным человеком в тёмном костюме.
— Госпожа Элоиза, идите сюда, — Варфоломей недвусмысленно пригласил её присоединиться именно к ним. — Позвольте представить вам господина Мауро Кристофори, сотрудника виллы Донати, эксперта. Мауро, это наш ведущий аналитик, госпожа Элоиза де Шатийон.