Барьер Сантароги
Шрифт:
Десейн проснулся с чувством, что он спал очень-очень долго — чуть ли не всю жизнь. Из глубины горла начал подниматься смех. Этот хихикающий звук, казалось, издавал не он, а кто-то чужой, и это испугало его. Он взглянул на часы: он проспал больше двух часов.
И снова из его горла раздалось хихиканье кого-то другого.
Он оттолкнулся от постели, удивляясь своей слабости. Плечо, впрочем, меньше напоминало о себе, боль значительно ослабла.
Стук в дверь.
— Да? — крикнул Десейн.
— Это Уин Бурдо, сэр. Мисс Дженни просила меня напомнить вам, что она
— Да… спасибо.
— Это все, сэр. Надеюсь, вы неплохо отдохнули.
Десейн несколько секунд всматривался в дверь. «Как Бурдо узнал, что я спал? Наверное, я храпел».
Из коридора больше не доносилось никаких звуков, но Десейн знал, что Бурдо уже ушел.
Погруженный в раздумья, Десейн снял с себя мятую одежду, помылся в душе и переоделся. Он чувствовал гнев и разочарование. Они следят за ним каждую минуту. Он знал, что гнев легко может перейти в ярость. Однако было еще не время дать выход своей ярости.
И тогда он спросил себя, а есть ли вообще причина для ярости.
Десейн почувствовал в правой руке что-то влажное. Удивительно, но он до сих пор держал в ней мокрое полотенце, отделанное по краям зелено-белой тесьмой. Он швырнул его в ванную, и оно упало со шлепком.
Раздался еще один стук в дверь, и он знал, что это Дженни.
В сознании Десейна выкристаллизовалось решение.
Он прошел по комнате, распахнул дверь. Дженни стояла там в оранжевом джемпере поверх белой блузки и улыбалась, отчего ямочка на левой щеке обозначилась еще четче.
— Я рада, что ты уже готов. Ну а теперь поторапливайся, иначе мы опоздаем.
Когда девушка вела его вниз, Десейн спросил себя, уж не сыграло ли его воображение с ним злую шутку — или действительно на ее лице до появления улыбки было выражение беспокойства?
Пока они спускались по лестнице, а потом через вестибюль выходили на крыльцо, девушка, не переставая, что-то щебетала.
— Тебе понравится озеро в это время года. Мне бы хотелось почаще ездить туда. Тебя уже меньше, как я вижу, беспокоит плечо. Уверена, оно заживает. Дядя Ларри хочет, чтобы позже ты заехал к нему на обследование. Все мои друзья просто жаждут познакомиться с тобой. А вот и они.
Компания молодых людей дожидалась их в грузовике.
Десейн узнал прекрасное, как у феи, лицо Виллы Бурдо, сидевшей в кабине грузовика рядом со светловолосым человеком с обветренным лицом и огромными невинно-голубыми глазами. Когда он посмотрел на Виллу, та несколько раз медленно с пониманием кивнула. В кузове находилось не меньше дюжины любителей природы… плюс еще несколько человек: высокий парень с каштановыми волосами и свирепыми темными глазами — Уолтер (фамилии его Десейн не запомнил), и две близняшки, пухленькие, с длинными песочными волосами и круглыми личиками — Рейчел и Мариэлла.
Дженни так быстро всех представляла, что Десейн не успел запомнить все имена, но все же успел обратить внимание, что рядом с Виллой Бурдо был Кэл Нис, ее жених.
Десейну помогли взобраться в кузов, потом чьи-то руки подняли Дженни и поставили ее рядом с ним. Вдоль бортов сиденья заменяли ящики. Десейн вдруг обнаружил, что вместе со всеми сидит на одном из ящиков, а рядом примостилась Дженни. Он начал проникаться праздничной атмосферой, созданной этими людьми: веселый смех, пересыпаемый шутками.
Взревев, грузовик тронулся с места. В лицо хлестал ветер. Сквозь листву проносившихся мимо деревьев мелькало голубое небо, на ухабистой дороге довольно сильно трясло… Десейн обратил внимание на непрекращающийся смех.
Ему все больше и больше казалось, что лишь они, вдвоем с Дженни, не участвуют в этом веселье.
Знакомо ли этим людям чувство деликатности? Дадут ли они новому человеку время на то, чтобы осмотреться, освоиться?
Он пытался оценить эту ситуацию с точки зрения психолога, но ему мешало то, что он сам был вовлечен в нее. Невозможно аналитически обдумывать все детали, не обращая внимания на собственные действия. Когда к нему прижалась Дженни, плечо снова заныло. Ветер бросил волосы Дженни на его лицо. Каждое подпрыгивание грузовика болью отдавалось в плече.
Вся ситуация начала представляться Десейну каким-то кошмарным сном. Дженни выпрямилась и сказала ему на ухо:
— О, Джил… как же я мечтала об этом дне, когда ты окажешься здесь и станешь одним из нас.
«Одним из нас, — повторил про себя Десейн. — Разве я на самом деле стал одним из них?»
Уолтер-Как-Его-Там, очевидно, неправильно расценил действие Дженни. Он махнул рукой и крикнул через весь грузовик:
— Эй! Никаких оргий до вечера!
Это вызвало взрыв хохота у остальных, но не привлекло к этим словам особого внимания. Парни и девушки продолжали болтать между собой, не пытаясь вовлечь Дженни и Десейна в разговор.
«Оргия!»
Это слово как бы переключило какой-то рычаг в сознании Десейна. Оно уже не употреблялось во внешнем мире, да и сказано было явно ни к селу ни к городу. Однако, похоже, было хорошо знакомо этим людям и часто употреблялось здесь, в долине.
Сантарога начала видеться Десейну в новом свете. Местные жители — консерваторы в истинном смысле этого слова. Они цепляются за прошлое, сопротивляются любым изменениям. Он чуть поправился: они противники некоторых изменений. Эти люди решили, что кое-что из прошлого стоит сохранять в неизмененном виде. И это все более отчуждало их и удаляло от жителей внешнего мира. Долина превращалась в своего рода заповедник, где свято соблюдали старые традиции.
Грузовик свернул на другую дорогу. По сторонам ее росли платаны, и сквозь листья, с виду напоминающие кленовые, сверху просачивался зелено-золотистый свет. Грузовик еще раз тряхнуло, и Десейн поморщился от боли, когда Дженни навалилась на его левое плечо.
Вынырнув из окружения платановых зарослей, грузовик через сосновую аллею выехал на поросшую травой равнину, выходящую на песчаный берег лазурного озера.
Десейн уставился куда-то вдаль, задумавшись и едва ли замечая, как люди спрыгивают вниз на траву и Дженни сообщает ему, что наконец-то они прибыли на место. Что-то в этом озере (почему-то оно казалось ему знакомым) наполняло его ощущением восторга и одновременно беспокойства.