Барьер Сантароги
Шрифт:
Узкий настил из темного дерева вел к небольшому плоту и платформе для ныряния, сверкая серебристо-серым цветом в лучах солнца. Вдоль одной стороны были привязаны лодки.
Восторг и беспокойство.
Это ощущение проходило, и когда он полностью сосредоточился на своих переживаниях, ему стало казаться, что он видит фантомы.
— Как твое плечо? — участливо спросила Дженни.
— В порядке, — уверил ее Десейн.
Вслед за девушкой он спрыгнул с грузовика, желая дать разрядку своему напряжению, соединиться с этой смеющейся компанией. Они прибыли сюда, чтобы повеселиться — принесли с собой ящики, из которых соорудили столы под деревьями, разожгли костер. Кое-кто отправлялся к ближайшим зарослям и возвращался потом в купальных костюмах.
Дженни присоединилась к группе, расставлявшей на столах привезенную на пикник еду. Вскоре она вместе со всеми отправилась купаться, скинув с себя платье и оставшись в оранжевом купальнике — прекрасная наяда, речная нимфа, сверкающая загорелой кожей и вызывающая восхищение своим гибким станом.
Она махнула рукой Десейну и крикнула:
— Увидимся через минуту, дорогой!
Наблюдая за тем, как она нырнула в озеро, Десейну показалось, что он только что потерял ее навсегда. Его обуревала страшная ревность, ему представлялось, что он — немощный старик в компании играющих детей и не способен разделить их счастье.
Десейн окинул взглядом озеро и близлежащие леса. По глади озера пробежался легкий ветерок, принося дыхание лета, запах травы и сосен. Ему вдруг захотелось, чтобы у него в руке оказался бокал с вином, и тогда он мог бы выйти навстречу этому ветерку и поприветствовать его и этот такой прекрасный день, а потом броситься с разбега в озеро и позабыть обо всем…
Медленно Десейн прошел к деревянному настилу и пошел по доскам. На небе проплывали барашки облаков, и он видел отражение этих облаков на гладкой поверхности озера. Однако волны разбили эту иллюзию. К нему подплыла Дженни и приподнялась над досками. С ее лица стекала вода, она улыбалась и никогда еще не казалась столь привлекательной.
— Дорогой, почему бы тебе не сойти на плот и не позагорать, пока мы будем, плавать? — спросила она.
— Да, действительно, — согласился он. — Я, может быть, даже заберусь в одну из этих лодок.
— Не забывай про свое плечо, или я пожалуюсь дяде Ларри.
Дженни оттолкнулась от досок и медленно поплыла в сторону плота. Десейн пошел дальше, стараясь не касаться мокрых тел людей, забирающихся на платформу и тут же сигающих вниз. Его вдруг поразила мысль: разве это не странно, что в компании знают о его существовании? Но никто, похоже, не замечал его — ему давали проход, но ни разу не взглянули ему в глаза, кричали что-то, но опять же вовсе не ему.
Десейн подошел к ближайшей лодке, отвязал бакштов и уже собрался забраться в нее, но на несколько секунд остановился — в пятидесяти футах от него плыла Дженни, наслаждаясь мерными взмахами рук над поверхностью озера и медленно удаляясь по диагонали от плота.
Когда Десейн вступил уже одной ногой в лодку, кто-то толкнул его в спину. Его нога оттолкнула планшир, и лодка начала удаляться. Он понял, что еще немного — и он окажется в воде. В голове лихорадочно мелькнуло: «Проклятье! Я же промокну до нитки!» Лодка развернулась кормой к берегу, он попытался дотянуться до нее, однако левая нога поскользнулась на мокрой поверхности дерева. Десейн начал падать, разворачиваясь в воздухе, уже не способный контролировать свои движения.
Конец лодки, видимый краем глаза, стремительно приближался. Он попытался дотянуться до него, но дело было в том, что он падал больным боком, и его рука не могла двигаться достаточно быстро.
Затем в глазах потемнело. Десейну показалось, что он погружается в нечто холодное, беззвучное, абсолютно темное и манящее его в свои объятия.
Какая-то часть его «я» закричала: «Восторг и беспокойство!» Он еще успел подумать, какое же это странное сочетание.
А потом откуда-то издали в легкие проникла боль, принеся с собой озноб… ужасающий озноб. Он почувствовал давление… и холод… и все показалось далеким и не представляющим никакой важности.
«Я тону, — подумал он. Эта мысль нисколько не тревожила его — словно это относилось к кому-то другому, а не к нему. — Они не видят меня… и я утону».
Холод усилился — его тело почувствовало, что находится в воде. Его резко развернуло. А ему все это по-прежнему казалось чем-то далеким, нереальным.
Как раскат грома, раздался голос Дженни:
— Помогите! Прошу вас! Кто-нибудь, да помогите же! О Господи! Неужели никто не поможет мне? Я люблю его! Прошу вас, помогите мне!
Он вдруг почувствовал чьи-то руки. Кто-то успокаивающе произнес:
— Все в порядке, Джен. Мы держим его.
— Прошу вас, спасите его! — она почти рыдала.
Десейн почувствовал, как его завернули в нечто твердое, впившееся в живот. Во рту разлилось тепло, а грудь сдавила ужасная боль.
Внезапно его охватил приступ кашля, он задыхался, боль разрывала его горло и бронхи.
— Он наглотался воды, — раздался мужской голос, почти лишенный эмоций.
— Рядом с ухом Десейна прозвучал молящий голос Дженни:
— Он дышит? Прошу вас, не дайте ему умереть, — Десейн чувствовал влагу на шее, а Дженни продолжала умолять кого-то рядом: — Я люблю его. Прошу вас, спасите его.
Тот же бесстрастный голос произнес:
— Мы понимаем, Дженни.
Раздался еще один голос, хриплый, женский:
— Конечно, это единственное, что можно сделать.
— Мы и делаем это! — пронзительно крикнула Дженни. — Неужели ты этого не видишь?
В этот момент, когда его уже подняли и понесли, Десейн тупо спросил себя: «Делаем что?»
Он перестал кашлять, однако боль в груди осталась. Каждый вздох приносил мучение.
Вскоре он почувствовал, что его положили спиной на траву, потом плотно обернули во что-то теплое. Он ощутил себя как бы в утробе матери.
Десейн открыл глаза и увидел над собой Дженни. Ее темные волосы вырисовывались на фоне голубого неба. Девушке удалось выдавить из себя дрожащую улыбку.
— О, слава богу, — прошептала она.