Барьер(сб.)
Шрифт:
— Ты что же, писец?
Я уже стоял перед ним и — чего мне стыдиться? — приветствовал его низким-низким поклоном.
— Нет, господин мой! Но я рассудил, что я и есть тот человек, который вправе написать кое-что про Ланселотовы битвы.
— Это верно, — кивнул он. — Да только все ли ты знаешь?
— Государь мой, я пишу лишь про то, что пережил сам и знаю.
— Неправильно делаешь, — покачал он головой. — А может, я бы помог тебе? Ты подумай! Истинному хронисту не то одно следует знать, что испытал он, но и то, что происходило.
— Оно так. Но скажи, господин Мерлин, откуда мне знать, что происходило
Мерлин молчал и смотрел на лампаду. Потом, так внезапно, что я вздрогнул, обернулся назад и указал на стену.
— Вижу, это меч твой.
— Да. Висит вот. Но из ножен я вынимать его уже не хочу. Любить люблю, отказаться от него мне было бы трудно, но не хочу, чтобы опять он сверкнул в руке моей!
— Почему?
— Потому… — Кажется, я сказал это суровей, чем намеревался, и с тех пор сожалею о том неустанно, — …потому что довольно уж битв! Пусть женщины рожают без страха, да и в руках мужчины плуг полезней, чем меч. Вот так я мыслю, король Мерлин.
— Именно ты?
— Именно я.
— Возможно, ты прав, — сказал он задумчиво, и глаза его светились из-под огромного лба, — И ты ведь хочешь написать правдивую хронику, верно?
— Да.
— Тогда послушай. Я расскажу тебе то, чего ты ведать не можешь.
И он рассказал мне все по порядку. О том, что уже шевельнулся, когда Дракон сзади ударил Ланселота и поскорей уволок прочь. Дабы не узнал Ланселот, что он — Избранный Рыцарь. Рассказал и о том, что так и сгинуть бы Ланселоту в темнице Дракона, не прикажи он без промедленья освободить рыцаря. (Тут-то схватился я за голову: как же я о том не подумал! Ведь это же ясно!) А после осады он отвел долгогривого черного жеребца к горному водопаду, и Ланселот и конь его долго пили там ледяную воду. Потому и остались живы.
— Все это я рассказал не себе в прославленье, а затем, что так хроника твоя станет полной. А теперь я уйду.
— Да хранит тебя бог. Надеюсь, мы еще встретимся.
— Я же надеюсь, — ответил Мерлин, — что никогда больше тебя не увижу.
Он исчез, а я остался над своим пергаментом, и отсветы лампады плясали на стене, и я не знал, достоин ли того, что услышал.
Я ехал верхом меж полей ржи, левой рукой придерживая маленького моего сына, а правой похлопывал по холке коня, чтобы не заиграл он озорно и весело: обычно мне это в радость, но малютка мог испугаться. Мерлин ожидал меня посреди дороги, лицо его было спокойно, а я — буду искренним до конца — на сей раз не радовался встрече. Увидев его, я тотчас сошел с коня, легонько шлепнул его, чтобы отошел в сторону, и поклонился Мерлину, но не низко — чтобы не напугать малыша.
— Будь благословен, король Мерлин!
— Уже не склоняешься предо мной до земли?
— Кажется мне, я больше никогда, ни перед кем не склонюсь до земли, ведь чего оно стоит, подобное почитанье?
— Хорошо, — кивнул Мерлин. — Этого я и ожидал от тебя.
Вокруг нас раскинулись веселые весенние поля, на руках у меня было дитя мое, рядом — конь, но не было на поясе моем меча.
— Слушай же, — сказал Мерлин, — Сейчас меня охраняют. В замке моем люди Дарка. Но, хоть я и волшебник, даже мне неведомо, изменятся ли они оттого, что я у них под охраной. Мне нужен Ланселот.
— Ланселот умер.
— Ошибаешься, — решительно покачал головою Мерлин. —
— Король Мерлин, он правда умер, я знаю.
Вокруг нас шелестели всходы, в ветвях деревьев гудел ветер.
— Вот увидишь, — Мерлин смотрел на меня печально и, кажется, ободряюще, — если будет нужда, Ланселот, про которого ты говоришь, будто умер он, выйдет на бой, хотя бы и против Дарка! А пока, вижу я, нет сейчас во владеньях моих бесчестия, и потому хочу отдохнуть. Вот только — кто охранять меня станет?
— Дарк.
— То ли да, то ли нет. Присматривать надо за ними. Чтоб какой-либо не обратился в Дракона.
— Король Мерлин! Ты знаешь присловье: этот свое отвоевал. Видишь, вот на руках у меня ребенок, Ланселота нет и в помине, я человек спокойный, счастливый. Меч, который видел ты на стене, лишь украшение. Я боюсь его, Мерлин!
— Не правда ль, ты очень любишь малютку этого, что у тебя на руках? И жену свою, так ведь?.. Ну, а со мной, — вдруг крикнул он на меня с такой яростью, что сынишка заплакал и спрятал головку у меня на груди, — что будет со мной?!
Мой дом стоит на берегу озера. Я собрал вокруг себя всех тех, кого люблю и кто, мне думается, любит меня. Я обучил их быть свободными, заставил забыть страх.
Но мне как забыть? Как? И какое чудо прикроет благостной пеленой мычащего на четвереньках Дарка, убитую Вивиану, того, кем я был и кем стал; как забыть тот хлещущий ливень и песню непоколебимо стоящего войска — тот громовой, сотрясающий небо напев? Как могу я забыть сверкавший в руке моей меч — я, кто не столь уж давно звался Ланселотом!
Вацлав Кайдош
Опыт
Корабль, из которого он был выброшен в пространство, уже затерялся среди звезд, и теперь тут были только он в своем серебристом футляре и холодный простор вокруг. Он скользил по ведущему его незримому лучу, ощущал волнение при взгляде на сине-зеленый шар, закрывающий уже свыше двух третей черного неба. Шар был посредине сплюснут и лучился холодным, жемчужным сиянием. Над темными пятнами океанов плыла разорванная вата облаков. Специалисты говорили, что в атмосфере планеты содержится много кислорода. Мефи закрыл глаза и поддался приятному ощущению падения.
На Коре не одобряли его проекта, но как биопсихолог Мефи не имел себе равных, и ему уступили.
Теперь это был уже не диск, а огромный шар, по краям слегка размытый, неглубоко под ним плыла волна тумана. В герметичном скафандре начало ощущаться слабое тепло. Атмосфера. Он включил охлаждение и погрузился в туман. Со всех сторон его охватили белесые волны, но луч уверенно вел его в непроницаемой мгле. С волнением он размышлял о том, как это произойдет.
…Самые большие трудности были с историками. Мефи мысленно повторял их возражения: «Слишком молодой вид; всего лишь неполных 100 балов прошло с тех пор, как они стоят на двух ногах и с трудом объясняются членораздельно… В общественном развитии они еще не достигли Уровня Сознания, отдельные племена делятся на множество групп и подгрупп… Высший уровень развития — на северном материке, где живут в гнездах из собранного вокруг материала…»