Барин
Шрифт:
— Слышал.
— Оружие в усадьбе имеете?
— Пару дуэльных пистолетов.
— Это вовсе не оружие…– вздохнул становой.– Если будете в Тимофеево или Царицыне — прикупите пару хороших ружьишек.
— Настолько все серьезно?
— Второе поместье сожгли за месяц. Душегубы наверняка в пойменских лесах прячутся, но ничего, рано или поздно точно изловим…
— Скоро я, господин Самохвалов, запускаю на балках кирпичный заводик, так что проблемы с помещиком Гариным мне совершенно ни к чему. Уладьте, пожалуйста, дельце…
— Заводик это интересно,– задумался пристав.– Капиталистом решили заделаться?
— Скажите еще олигархом…
— Вот оно, сразу видно образованного человека. Что не словечко, так иностранное. А дельце мы обязательно уладим, будьте на этот счет спокойны…
Я сходил в дом и вынес становому деньги. Герасим напоил коня и Самохвалов тут же умчался. Может на переговоры, а может пропивать четвертной. Мне он, если честно, совсем не понравился.
— Герасим, запряги лошадку по-спокойней. Тоже хочу верхом проехаться.
— Надыська спокойная, рыси и галопа совершенно не любит…
Конюх запряг серую в яблоках лошадку и вывел во двор. Я погладил ее пятнистую морду, ласково потрепал за гриву и осторожно сел верхом. Слегка встряхнул поводьями, лошадка поскакала в спокойном аллюре.
— Далече, барин?– крикнул вслед Герасим.
— Скоро буду!
С непривычки было неудобно, седло терло, пару раз казалось, что лошадь вот-вот сбросит меня, однако она шла почти прогулочным шагом, будто всю жизнь катала малышей в парке. Я ехал по дорожке вдоль реки, осматривая владения. Вдали четверо мужиков на волах уже пахали землю. По небу пролетел кричащий клин журавлей. Трава на пригорках уже выглядывала зелеными лохматыми островками. На душе было спокойно и радостно. Тишь да гладь…
Я направил лошадку к селу. Кто-то из мужиков сделал большие качели на улице, которые ребятишки радостно облепили. Один из мальцов постарше ткнул другого и показал на меня. Почему-то ребятишки принимали меня чуть ли не за заморскую диковинку.
Я спешился, привязал лошадь к забору и вошел во двор к кузнецу.
Селифан что-то обстукивал молотком под навесом. Он тут же отложил инструмент и вышел навстречу.
— Здравствуйте, барин!
— Хороший ты винт сделал, Селифан.
Я протянул кузнецу тридцать рублей.
— Помилуйте, барин, много…
— Держи-держи, ты же не один работал и материал твой…
Кузнец поклонился и взял деньги.
— Селифан, ты про велосипед слышал?
— Врать не буду. Не слышал.
— Смотрю — детвора у вас качели облепили, по очереди катаются. Давай сделаем велосипед для детской забавы. Как только время свободное у тебя появится.
— Да ты нарисуй, барин, я обмозгую, и время сейчас есть.
Когда я нарисовал схему велосипеда, кузнец усмехнулся:
— А ведь чудно придумано. Просто крутишь ногами… неужели и вправду поедет?
— Конечно поедет. Приспособление нехитрое. Рама, два колеса, две звездочки, цепь да педали. Еще руль и сиденье.
В усадьбе делать было все равно нечего, и я пока остался у кузница, наблюдая за работой. Даже залюбовался как Селифан раздувал меха, и когда металл нагревался до красна, обстукивал, гнул и придавая металлу нужную форму.
Во двор вошел староста Щукин и поклонился:
— Бог помощь!
— Платон, ты как раз мне и нужен…– вспомнил я.– Скоро в село учитель приедет. Пусть женщины в большом доме все отмоют, почистят. Откроем там школу. И еще. Решите сами, где церковь будем строить.
— Хорошо, барин. К вам на балки еще восемь мужиков записались и три бабы.
— Женщины пока ни к чему. Работа тяжелая. Может со временем, как полевую кухню организуем…
— Тут такое дело… Василий Кузин с вами хочет поговорить.
— Кто такой?
— Он тестем приходится Прасковьи, вашей дворовой…
— Где живет?
Староста показал большой добротный дом неподалеку.
— Я сейчас позову.
— Не нужно, сам схожу…
Я привстал и направился к дому. Во дворе гуляли рыжие курочки, раскапывая лапками землю в поисках червячков. Пожилая женщина вышла на крыльцо и что-то выплеснула из кастрюли, она заметила меня и тут же метнулась обратно в дом.
Когда я вошел в калитку, из сарайчика показался крепкий мужик с густой черной бородой. Я вспомнил, он тоже что-то хотел спросить на собрании, но так и не решился. Мужик поклонился:
— Здоровьица вам барин!
— Здорово, Василий!
Бородач смущенно покашлял в кулак.
— Хотел сегодня к вам идти, просить…
— Что просить?
— Не обессудьте, барин… хочу сноху свою, Прасковью, забрать из усадьбы… сын мой человек стеснительный, пары слов связать не может…
— А почему решил забрать?
— Не гневайся, Андрей Иванович. Ты наш хозяин-кормилец, но слух прошел, вроде пригуляла Параська с вами… Сын Митяй печальный ходит который день.
— А где сын?
— Сейчас на поле. Прошу, отпустите Прасковью. Возьмите в дворовые хоть Дарью Зайцеву, она вдова уже третий год. Не могу видеть, как сынок мается, как бы не удумал дурного…
Мужик смотрел на меня таким печальным взглядом, что мне стало не по себе.
— Забирайте Прасковью хоть сегодня. Скажи только, она сама язык развязала?
Василий вздохнул.
— Тетка Ефросинья рассказала, приживалка ваша…
— Только знаешь что… я ваши волчьи законы знаю. Как заберешь сноху — не трогайте ее, не бейте. Это я ее принудил, она вовсе не виновата…
— Барин у нас в семье не водится на женщину руку поднимать… так можно я сноху прямо сегодня заберу?
— Приезжай.
Когда я вернулся и отвязал лошадь, староста еще стоял на улице.
— Платон, найди мне холостую бабу в дворовые, чтобы готовила хорошо, а то Аглаю отпустил в Царицын, и Прасковью сегодня увольняю…