Барон Робинзон
Шрифт:
— Нужно совместить его с учебой местных, - заявил Гозье.
— Чтобы они не полагались на нас, - понимающе кивнул Михаил.
– Но умеют ли они возводить такие мосты?
— Кочевники точно нет, - согласился Маниш, - а вот хрокаги - непонятно, надо провести разведку Хорты.
Несколько секунд задумчивости.
— Краглы!
– воскликнули они синхронно.
— Тогда пока не возводить?
— Пока не возводи, - не стал возражать Гозье.
– Тебе это, конечно, на час работы.
Меньше, подумал Лошадкин, но поправлять не стал.
— Но не забывай, что местные живут в ином
— Подкалываешь?
— Констатирую факт, - спокойно ответил Гозье.
– Да и ты дворец еще не возвел.
— Не возвел.
Дело выглядело внешне простым, но затем он задумался, а как дворец впишется в общий ансамбль города? Не возникнет ли проблем? Как там будет жить будущая жена из числа русалок? С отмелями и жильем для ламассов все тоже было не просто, здесь верфи, там причалы, тут город, будут еще гадить прямо на головы и плавать по их домам и малькам.
В то же время здесь, за кольцом скал, можно было устроить и подводные пещеры, и искусственные отмели, прогреваемые солнцем, и много чего другого, включая возможность выхода наружу. И подводный туннель прямо во дворец и бассейны там, для принцессы ламассов, если у них вообще имелись принцессы.
— Алекс помогает с дизайном, но все равно какая-то дикая смесь выходит, - пожаловался Лошадкин.
Стены Дружбы и башни уже высились, только ворота еще не повесили. Часть города была уставлена коробками будущих зданий, с подобными простыми вещами БСК справлялся, не затрачивая много времени. И в то же время, парадоксально, для местных подобные здания выглядели чем-то невероятным, натуральным творением если не богов, то их посланцев.
— Отлично выходит, - возразил Гозье.
– Смотри не на архитектуру, да, она ужасна, вынужденно, а на то, символом чего является этот дворец.
— Символ дружбы и союза народов, - подумав, ответил Лошадкин.
– Как сама Дружба, только дворец внутри нее.
— И жилище посланца богов, поэтому он выше других зданий, - добавил Гозье.
Часть земли и камней Лошадкин, вместо подъема дна моря, пустил на холм для дворца, словно повторял мыс с замком, где обосновалась экспедиция. В прошлом такие замки внутри городов служили не только жилищем феодалов (или город просто нарастал вокруг подобных крепостей), но и последней линией обороны, прибежищем для горожан, если враги все же входили внутрь.
Здесь такого не требовалось, и Лошадкин не стал возводить многометровых стен, но все равно, дворец возвышался над Дружбой и стоял немного наособицу. Теперь Михаил задумался над тем, не стоит ли сильнее слить дворец с городом? Подумал и решил, что нормально, раз уж речь зашла о "посланцах богов".
— Надо будет, наверное, еще общий храм туда пристроить, - решил он.
— Неплохая мысль, - одобрил Маниш.
– Что-нибудь нейтральное, без персонализации богов.
Религии мордахов, хрокагов и ламассов были просты и незамысловаты (не то, чтобы Лошадкин особо вникал) и они почитали солнце, небо и природу, где детали разнились, в зависимости от племени: лес, степь или воду. У ламассов был ужас глубин, мордахи и хрокаги верили в безволосых "исчадий зла", живущих под землей и вылезающих в ночи, чтобы пакостить.
Местные не возводили монументальных храмов, но они в целом не строили ничего огромного. Молельные места и капища у них имелись, и скорее всего Лошадкину предстояло воспроизвести именно их, только в камне.
— И без жертвоприношений, - добавил Михаил, - в знак начала новой эпохи и дружбы.
— Когда все три народа вместе идут резать соседей, - отозвался Гозье.
– Не предлагали еще?
— Что-то там робко намекали, но я не особо вслушивался. А у вас как, с избранными жрецами?
— Желающих много, толковых мало, все, как всегда.
— Изучаешь биоценоз?
– вдруг осенило Лошадкина.
– И нас в том числе?
— В том числе, - согласился Маниш.
– Хотя у нас тут не совсем биоценоз, но все мы занялись чем-то другим, сам знаешь. Учеба, да, о которой ты говорил. Мы пытаемся отобрать тех из местных, кто смог бы потом не пучить восторженно глаза, а именно что учить и разносить наши слова, а также давать отпор.
— Разве не ты только что насмешничал над войной и общей резней?
— Насмешничал и буду, и продолжу возражать против нее, имей это в виду, Михаил.
— Я?
— Ты же главный посланец богов в глазах местных. И не говори, что тебе не нравится ими командовать.
— Ты преувеличиваешь!
— Поспорим?
Лошадкин замер, обдумывая предложение. Командовать он никогда особо не любил, да и дурное начальство над собой плохо терпел, вот и ушел во фрилансеры. Но в то же время, было нечто приятное в этой ипостаси барона Робинзона, он командовал и местные бежали выполнять, вместо бесконечных разговоров, сомнений и попыток рассказать, как у него ничего не получится.
— Одно дело - давать отпор тем, кто пришел сам, и да, здесь добро должно быть с кулаками. Мы же никогда не говорили, что мы добренькие и потому беспомощные?
— Не говорили.
— Многие почему-то приравнивают эти понятия, - продолжал Маниш, - даже там, в космосе, и Земле пришлось дать несколько раз по зубам тем, кто счел нас слабыми. Здесь примерно то же самое, только в меньших масштабах. Защита и сила, помощь соседям - да, резня - нет. С этим ты спорить не будешь?
— Не буду, - согласился Лошадкин.
– Вообще, хотелось бы обойтись без войн, но не удастся, да?
— Конечно, придется выбить зубы тем, кто сочтет нас слабыми, - мрачно усмехнулся Маниш.
— Ты скучаешь по Земле?
– вдруг спросил его Михаил.
Наверное, потому что с Манишем он общался больше всех, да и возраст их примерно совпадал. Несмотря на весь восторг космоса, другой планеты и работы, Лошадкин вот точно скучал по Земле и друзьям, оставшимся там. И не только друзьям, но эти мысли он старательно гнал, выметал, выбрасывал из головы, а они все равно возвращались.
— Да и в тоже время нет, - ответил Гозье.
– Задай самому себе вопрос, долети мы до места спокойно, разве ты переживал бы о Земле? Ведь ты знал, что летишь на год, а то и больше, если что-то пойдет не так с терраформированием!