Барон Робинзон
Шрифт:
— Мгм.
— И указали на разные месторождения, которые они нашли бы и сами, только потом.
— Уголь?
— Будешь смеяться, но они о нем знали и называли горючим камнем. Насколько мы поняли из обмолвок, краглы покупают его где-то в других местах и потому их оружие выходит лучше и прочнее, и стоит намного дороже.
— А теперь мы, стало быть, сможем делать его внутри союза, дешево и много, - радостно сообразил Лошадкин.
— Пока еще рано говорить о краглах и тут есть идея, ты же просил сообщать о них?
— Так, - поджал губы Лошадкин,
Нечто плохое, чем придется заниматься именно ему, как главному специалисту по местным, не удастся переложить на Огара, который словно стал правой рукой Михаила. Вот у Огара явно не было проблем с отношениями, по местным меркам он был богатырь и красавец хоть куда.
— Общее войско, как тебе такая идея?
– спросил Гозье.
Вскрик, звон разбившегося стекла, ругательства и проклятия, звуки затрещин и тумаков. Несколько бригад бросили свои дела, побежали смотреть, а Лошадкин только покачал головой, но влезать не стал. Оглянулся на свою "свиту" - помощников и посыльных из числа местных - и повел рукой, мол, не лезьте. Помощников ему отрядили вожди мордахов и хрокагов, и с ними дела пошли веселей и быстрей, Лошадкину даже удавалось выдерживать дистанцию с ними, не набиваясь в друзья.
— Общее войско из трех народов будет сильнее трех войск, идущих отдельно, я сам об этом думал, - признался Лошадкин.
– Давай, отойдем в сторону, а то местные нервничают от нашего внимания.
— Но и работают быстрее, искренне хотят угодить, - заметил Маниш.
Они прошли в беседку, помощники почтительно расположились поодаль и где-то там мелькнули несколько женщин мордахов, готовых принести еды и напитков "посланцам", если потребуется. Лошадкин как-то пробовал придумать название их женщинам, но в голову лезли только "мордашки" и "мордачки", звучавшие не сильно лучше.
— Одна сплошная польза, - продолжал Гозье, - там, где они запирались бы перед чужаками и даже соплеменниками, нам рассказали все секреты и благодаря этому, мы смогли так быстро перейти к промышленным делам.
— Мобильность — это важно. Вместе с краглами можно будет устроить общие дороги. Одного только никак понять не могу, - задумчиво заговорил Лошадкин, - как мы с ними дружить собираемся, если придем общим войском? Войском, объединенным идеей побить краглов, я правильно понимаю?
— Да. Ламассы с ними почти не сталкивались, но готовы помочь, подняться по течению Ирцеи и достичь основной части гор, не этого отрога, что выходит в степь.
— А зачем там вообще ламассы? Топить краглов?
— Основная задача сплачивания армии — это создание общей армии, укрепление дружбы между народами, а не новые возможности по вырезанию краглов!
– воскликнул Гозье, даже вскочил.
К ним с поклонами приблизился молодой хрокаг, сверкая бивнями и щетиной. Нарядные одежды, чуть ли не праздничные, кричащий красный цвет, массивный пояс с изукрашенными ножнами, словно собирался на праздник.
Приблизившись, он замер в почтительном поклоне.
— Говори, - бросил Лошадкин.
— О, могучие посланцы,
— Поздравляю, у тебя есть секретарь, - улыбнулся Гозье.
– Или ты хотел секретаршу?
— Хорошая мысль, надо будет запрячь одну из жен, чтобы не бездельничали, - пошутил в ответ Лошадкин.
— Хочешь интриг и зависти среди жен?
Лошадкин почесал в затылке, мысль оставить жен во дворце, чтобы они являли вид и не пытались выклевать ему мозг, выглядела очень соблазнительной. Молодой хрокаг в нарядных одеждах чуть не плакал, то пытаясь начать записывать, то бросая, так как он не знал языка.
— Вот что, как тебя?
– обратился к нему Лошадкин.
— Пордав, из племени ханичей!
– радостно и гордо отозвался тот.
— Пордав, подожди пока в сторонке, секретарь и порученец мне не помешает, - сказал ему Михаил.
Заодно можно будет побеседовать о быте хрокагов, решил он, и посмотреть все вживую. Дружбу он достроил, теперь оставалась только свадьба и можно было идти в народ, как говорится. Смотреть, изучать, общаться, строить что-то на местах.
— Возьми еще одного из мордахов, - посоветовал Гозье, - а также пообщайся с Олилеей.
— То есть занимайся своими делами и не лезь в наши?
– вдруг разозлился Лошадкин.
— Если хочешь, мы будем тебя нагружать и остальными делами, но нам показалось, что ты и без того круглые сутки в делах и общении с местными. Разве что во дворце не ночуешь каждую ночь.
Лошадкин не нашелся, что возразить, злость рассеялась. Каждый делал свое дело, ему же предстояло выполнить свою часть, включая и свадьбу, которая уже маячила на горизонте. Оставалось только украсить дворец, навезти еще еды и дождаться почетных гостей из дальних уголков леса и степи.
Разумеется, их появление тоже должно было пойти на пользу общему сплачиванию.
Несколько дней спустя
Дружба гудела и волновалась, все ворота стояли открытыми настежь и в них вливались потоки гостей. Стража сбивалась с ног, разнимая мелкие стычки и хватая тех, кто еще не понял, что нужно жить в дружбе. Гавань бурлила от ламассов, притащивших столько рыбы, что хватило бы выстлать всю степь. Саму степь заливало кровью, забивали скот и везли телегами мясо, жарили, раздавали всем желающим. Бочки с брагой и хмельным медом, производства хрокагов тоже стояли открыто.
— Такое ощущение, что осинник разворошили, - проворчал Лошадкин.
Шум и гул, братания и поножовщина, но мало, намного меньше, чем могло бы быть. Патрули, составленные из мордахов и хрокагов, и у Лошадкина уже родилась мысль устроить тут и водную полицию. Расчертить город каналами, как Венецию, открыть его для ламассов, перестроить всю архитектуру, сделать и подводную часть, прямо под ногами, как подлинное торжество равноправия и дружбы.
— Послушайте меня!
– прогремел голос вождя Форска.