Барон Робинзон
Шрифт:
— После такого и рождались суеверия, мол, мыться не надо, удачу смоешь, и ходили немытыми всю жизнь.
— Да, это проблема на будущее, - согласился Огар. – Все же, успей мы выстроить дороги, почтовые станции, постоялые дворы и смешанные поселения, сейчас было бы легче.
— Железная дорога, вот решение проблемы, - с усмешкой ответил Лошадкин.
— Жел…
— Хотя бы на конской тяге, а потом и на паровозах, - добавил Михаил.
Огар задумался.
Еще пару дней спустя на связь
— Доволен? – слегка сварливо спросила Алена.
— Доволен, - ответил Лошадкин. – И у тебя интонации, как у Джонсон!
— Да ну тебя! – и Алена отключилась.
Спутник показывал Тургайский союз и окрестности, и Михаил с Огаром где-то с час, не слезая с седел, изучали вид сверху, приближали и переносили фокус на другие места. Даже перекусили прямо на ходу, как заправские кочевники, половины дружины вокруг последовала их примеру, вторая половина перекусила после первой, бдили на ходу. Немного излишние меры, если вспомнить дирижабли и птерахов, передовые дозоры, но Лошадкин решил подавать пример в своем высказывании «не считайте врагов тупыми!»
— Ну что, думаю все ясно, - сказал Михаил.
— Да, - не стал спорить Огар. – Гонцов к Квурсу и левому крылу, и вечером собираем совет.
Совет вышел кратким и простым, потому что там не было обсуждения.
— Половина Тургая уже захвачена рабнеками, остальная в осаде, их дозоры и летучие отряды практически повсюду, - говорил Огар, тыкая толстым пальцем в карту.
Военачальники переминались на кривоватых ногах, скребли клыки и каменные подмышки, вглядывались в карту и качали головами.
— Левое крыло форсирует Тургай самостоятельно и отрежет пути снабжения. Пехота, высадившаяся в Шадаре, создаст угрозу, вынуждая рабнеков отвести основные силы от их столицы, - палец Огара ткнул в центр.
— Они могут ускорить штурм, - заметил Сардар.
— Могут, - не стал спорить Огар, - поэтому нужны будут добровольцы, десант с дирижаблей в столицу Тургая, славный город Ымкан! Мы не можем допустить его падения, иначе все будет потеряно. Нужны будут добровольцы, только добровольцы, и мы ослабим себя, но.
— Мои воины пойдут, повелитель!
— Мои!
Огар вскинул руку, и все замолчали.
— Оставшееся войско форсирует Тургай неподалеку от устья, под прикрытием кораблей и ламассов. Они возьмут побережье, мы ударим на Ымкан и снимем осаду. Затем развернемся и ударим в тыл тем, кто пойдет к Шадару и разобьем основные силы рабнеков! Патрули и дозоры ликвидируем летучими отрядами, мелкие подкрепления прибьет левое крыло, и оно же подойдет на выручку, сомкнув сеть.
— А если рабнеки не двинут войска к Шадару?
— Тогда мы изменим тактику, - пожал плечищами Огар. – У нас есть птерахи и дирижабли, мы видим все движения врага и не будем держаться за какой-то
— Скорость! Маневренность! Внезапность!! – заорали генералы Огара.
— Молодцы! – закричал Огар в ответ. – Так и действуйте!
Военачальники вышли, а птерахи с посланиями левому крылу и Квурсу, уже мчались, обгоняя друг друга.
— Нам повезло с погодой, - заметил Огар, - и спутники помогли, но в целом, дирижабли могут и подвести.
— Могут, - не стал спорить Лошадкин. – Дороги и экранопланы? Да по нынешним временам одних дорог хватит, вкупе со связью, конечно. Заметить врага заранее, опередить в переброске и развертывании, а затем все решит воздушная разведка.
— Птерахи не одни такие, похоже, рабнеки пользуются чем-то похожим.
— На свой, средневековый лад, - напомнил Лошадкин.
Огар все равно оставался мрачен, словно весь задор потратил на выступление перед штабом.
— Ты – командующий, - напомнил Лошадкин. – Хочешь, я высажусь в Ымкане и помогу им продержаться?
— А если не поможешь?
— С дирижаблями, птерахами, пехотой и современным оружием? – захохотал Михаил. – Да я могу там всю столицу взять сам, и потом выдержать осаду! Даже если разобьют, всегда успею улететь, а войско всегда может отступить к побережью и уплыть, под прикрытием ламассов!
— Ламассов, - с шуршанием огладил лицо рукой Огар. – А что, если еще подловить рабнеков, а?
— Что предлагаешь?
— Они же поймали посольство? У них есть шпионы и наблюдатели. Пошлем еще гонца Квурсу, пусть ламассов пока спрячет, организует пару провокаций, подманит рабнеков к берегу – помнишь, как на том курултае?
— Помню, - помрачнел Лошадкин.
— Разобьем, пехотой прихлопнем, создадим иллюзию, что основные силы идут с воды, что их много и надо успеть не дать им развернуться! Рабнеки окажутся перед выбором, мы форсируем их действия: либо собраться толпой и идти к Шадару, либо отступить и собраться толпой, да возле того же Ымкана! В любом случае, нам будет легче, так как воздух и разведка – за нами!
— Да, наблюдения сверху они точно не ждут, - признал Лошадкин и уважительно кивнул.
На том и порешили, и войско устремилось дальше.
— Вот кочевья моих родов, повелитель! – захохотал мощно вождь Гурдор, вскидывая мохнатые руки.
— Только не предлагай мне пир на три дня и лучшего барашка с женщинами, - шутливо ответил Лошадкин.
— На обратном пути, повелитель, на обратном! Когда мы будем двигаться победителями, отягощенные добычей, вот тогда будет пир! Женщины! Песни! – орал Гурдор.