Барон Серж де Сангре.
Шрифт:
– Ну что же, спасибо тебе, Веселый. Кстати, откуда такое имя, или это прозвище?
– Прозвище, ваша милость. А имени я своего уже и сам не помню. А насчет откуда оно, так это история длинная и вам совсем не интересная. Прицепилось оно ко мне еще в детстве, так и идет со мной по жизни.
– Ну и ладно спасибо тебе еще раз и… если вдруг, еще что вспомнишь, то не смущайся, заходи и рассказывай. Может заодно и «вспомнишь» есть ли карта Проклятых Земель.
– Хорошо, ваша милость, если что вспомню, то непременно загляну. Разрешите идти?
– Иди, Веселый, иди. Хотя… подожди, ответь мне на один вопрос, тебе нигде не встречались такие блестящие черные камни… они еще горят.
– Ну почему не встречались… в округе их полно. Только они хрупкие, строить из них ничего не получается, а горят они плохо. Наши кузнецы пытались использовать их вместо древесного угля, да ничего не вышло. – а вот это уже интересная новость. Если здесь есть каменный уголь, то можно все же попробовать перековать серп в нормальный меч. А насчет того, что у местных кузнецов ничего не вышло, так это и не мудрено, тут совсем другая конструкция печи нужна. Попробую немного позаниматься
Что бы я не говорил барону и Веселому, а потом и Лаэрту, когда он несколько часов просидел в моей комнате, дотошливо разглядывая мою «коллекцию камней», а потом очень подробно рассказывал для чего тот или иной нужен и как ими правильно пользоваться, даже приводил примеры использования, хотя несколько штук он так и не определил, но пока углубляться в Проклятые Земли, или Пущу, я не собираюсь. Моя ближайшая цель, это еще раз навестить пещеры вампирши и досконально там все исследовать. Ну и собрать там все, представляющее ценность, на этот раз вдумчиво и со знанием дела. Мелькала конечно у меня мысль захватить с собой и искателей, но я ее вовремя отбросил. Огромное количество собранных в одном месте ценностей, может сказаться на их отношении ко мне. Нет, я привык думать о людях хорошо, по крайней мере до тех пор, пока они не докажут обратного, но как говорится, «не вводи в искушение». Вторая цель, которую я перед собой поставил, на этот пробный выход, это проведение разведки и рекогносцировки в ближайших окрестностях, потому как все мои расспросы ничего, кроме пары десятков наиболее заметных ориентиров не дали, а карта так и осталась недостижимой мечтой.
В этот раз я собирался вдумчиво и не спеша, благо, что моя сумка может вместить огромное количество припасов, при этом оставаясь почти невесомой и незаметной. Помимо продуктов, воды и вина, которых, даже если я буду угощать каждого встречного-поперечного, мне с лихвой хватит на пару недель, я подготовил и комплект камушков, которого, на мой взгляд, должно оказаться вполне достаточно для любого, самого невероятного случая. Из оружия я взял только свои клинки, да пару кинжалов из черного металла. Обзавелся я и небольшим арбалетом, но это уже изделие из замковой кузни, также, как и пяток метательных ножей. На пятый день сборов я посчитал что практически готов и объявил об этом барону, назначив свой отъезд на утро. Каково же было мое удивление и возмущение, когда проснувшись, я обнаружил, что Гарипол и Лаэрт уже дожидаются меня в седлах. К счастью недоразумение достаточно быстро разрешилось. Искатели будут сопровождать меня только до леса и уже к вечеру вернутся в Замок.
Ума не приложу, как местные умудряются ориентироваться в Пуще. Еще до полудня я расстался со своими спутниками. Они пожелали мне удачи и направились обратно в Замок, а я поспешил к виднеющейся вдалеке черной скале. Вот уже почти сутки как я пытаюсь добраться до пещерного комплекса, но что-то как будто водит меня кругами. Готов поспорить, что за все это время я не приблизился к своей цели даже на метр. Пуща не пускает меня к скале, такое ощущение, что даже река и та, постоянно выбрасывает все новые и новые петли, заставляя меня искать обходные пути и возможность переправиться. Видать не даром кто-то из искателей заикнулся, что Пуща, она дескать живая и сама решает кого и куда пропустить, а кого и завернуть, или вообще закружить и погубить.
Я уже порядком устал, когда, наконец, уже поздним вечером, увидел зловещий силуэт, перстом указывающий в темнеющее небо. Эта каменная башня выпрыгнула мне навстречу как чертик из коробочки. Несколько раз я обошел вокруг, массивные, грубо обработанные каменные блоки, на их фоне совершенно теряется небольшая, невзрачная дверца, расположившаяся чуть выше метра от земли. Практически не раздумывая, я толкнул дверь, которая с трудом, но поддалась, немилосердно скрепя давно не смазанными петлями. Еще немного усилий и дверь открылась полностью, не раздумывая, я перелез через высокий порог и попытался осмотреться. В свете недавно привезенного бароном магического светильника я разглядел широкую винтовую лестницу, уходящую своими ступенями куда-то вниз и вверх. И если вверх она поднималась совсем немного, метров на пять, оканчиваясь провалом и давным-давно разрушенной крышей, то ведущие вниз витки ступенек терялись где-то во мраке. Пытаясь разглядеть, что же там внизу, я заметил какую-то неопрятную кучу, в которой что-то время от времени поблескивало и от которой шел немного приторный, сладковатый запах гниющей плоти. Не надо быть гением сыска, чтобы понять, что внизу лежит уже почти разложившееся тело человека. Спустившись почти на два десятка метров вниз по лестнице, я тщательно и почти профессионально обыскал труп, но кроме довольно тощего кошелька на поясе ничего ценного в одежде не нашел. Зато на полуоторванной правой руке обнаружился интересный серебряный перстень с очень тонким ободком и массивной круглой печаткой. Я попытался его снять, чтобы получше разглядеть, но палец мертвеца сильно распух. Тогда, вынув кинжал я попросту отрезал этот палец. На печатке обнаружился непонятный рисунок, какая-то неправильная фигура, состоящая из множества тонких линий, причудливо переплетенных между собой. Засунув печатку в кошель, я занялся поясом трупа. Тут мне повезло значительно больше. Кажется, что весь пояс состоит из множества небольших кармашков. В каждом из которых что-то лежит. В одном, это драгоценный камень в странной оправе, в другом серенький и невзрачный голыш, в третьем короткая нитка, к концам которой привязаны небольшие щепочки, в другом кармашке покоится невзрачное медное колечке, покрытое с двух сторон замысловатой вязью. Да и еще много всякого-разного лежало в кармашках пояса, хотя, на мой взгляд, девяносто девять и девять десятых их этого откровенный хлам и мусор. Но ведь зачем-то этот
Глядя на тело эльфа, я не испытываю особого желания оставаться в этой башне на ночь. Но еще меньше мне хочется провести ночь рядом с ней или где-то в чаще леса. Здесь я по крайней мере знаю откуда может прийти опасность, а значит буду готов ее встретить. Но, «разведка наше – все!», поэтому я для начала поднялся сколько мог вверх по лестнице, чтобы убедиться, что бесшумно никто не сможет подойти с той стороны, а потом наполовину успокоенный двинулся вниз. Оказалось, что неслабо так ошибся с оценкой высоты уходящий в недра земли башни, или все же правильно будет сказать «шахты». По моим оценкам я спустился метров на двести, пока не достиг самого нижнего этажа. Но и это еще оказался не конец. Из помещения, в котором обрывалась лестница, куда-то в сторону идет длинный проход. Прямой как стрела, высотой под три метра, арочный коридор привел меня в небольшую комнатку, на противоположной от входа стене которой закреплена какая-то плита, похоже, что гранитная, толщиной с полметра, правильной шестиугольной формы. Все остальные стены комнатки расписаны какими-то рисунками и надо заметить, не очень приятными, как будто кто-то постарался разместить тут иллюстрации к «Девяти кругам Ада» Данте. Хотя, надо признать, что фрески уже давно выцвели и потеряли большую часть своего, надо думать, ужасного воздействия. Теперь это были просто бледные картинки, изображающие всякие ужасы и они мне ничуть не мешают, а разглядывать я их не собираюсь. Эта комната ничуть не хуже и ничуть не лучше любой другой в этой башне, а тащиться наверх, чтобы утром опять спускаться вниз, ну не могу же я уйти из башни не обследовав ее, да и что-то мне подсказывает, что уйти я все равно не смогу, так и буду бродить вокруг нее. Ведь недаром я к ней вышел, хотя ни в одном из рассказов искателей ничего похожего и близко не было. В общем, ночевать я решил здесь. А что, тепло, сухо и мухи не кусают.
Провошкался я, наверное, часа два-три. Когда ложился, то казалось, что стоит мне только принять горизонтальное положение, как я мгновенно отключусь. А получилось… Какие-то шорохи, скрипы, постоянно привлекают внимание, слышится то тихий плач, то грозный рев, а то и завывания. Свет падающий от моего светильника на стены комнаты заставляет картинки на них шевелиться, превращая их в живые, и вызывая не совсем приятные ассоциации. Какой уж тут сон?
Поняв, что спокойного отдыха мне не видать, я решил не терять времени зря и исследовать каменную плиту, которая ничем иным, кроме как дверью быть не может.
Плита ничем меня не удивила, здоровенный и очень качественно обработанный и отшлифованный кусок гранита, покрытый множеством тонких линий, переплетающихся в какую-то геометрическую паутину. На все мои попытки сдвинуть ее, поднять или притопить, она совершенно не реагировала. Тогда я занялся изучением выцветших фресок. Если честно, то я мало что из них понял, похоже, что на них изображена жизнь какого-то человека, ну или не совсем человека, от рождения и до самой смерти, а за плитой находится его склеп. Заинтересовала меня только самое последнее изображение, на котором группа из пяти монахов, а может быть каких жрецов, закупоривают могилу плитой, используя для этого кольцо, очень похожее на то, что я снял с трупа мертвого эльфа. Я опять вернулся к плите, на этот раз я уже примерно знал, что и где искать, поэтому быстро нашел в переплетении линий небольшой кружочек, с очень тонким, едва заметным рисунком в нем. Проверив как выходят из ножен шпага и дага, я набрал в легкие побольше воздуха и вставил печатку в отведенное для нее место. Несколько секунд ничего не происходило, а потом от кольца по всей плите побежали тонкие светящиеся линии. Минута и вся эта паутина начала меняться. Передо мной был какой-то текст, вот только язык и письменность мне были совершенно не знакомы. Минут десять текс еще светился на плите, а потом она почти бесшумно начала сдвигаться влево и вверх. Передо мной открылся узкий, треугольный проход, стены и пол которого кажутся выложенными из огромных, немного мутноватых, плит из черного с прожилками вулканического стекла. Я даже присвистнул от удивления, это какую же работу надо было проделать, чтобы притащить сюда такую гору высокосортного обсидиана, а потом еще его и так мастерски его обработать, что и лезвие кинжала между плит не вставить.
Проход оказался не очень длинным, всего два десятка шагов, это игра света и отражения в стеклянных плитах света моего «факела» делали его практически бесконечным. Перед дверным проемом я остановился и с интересом его разглядел. По обоим, чуть выступающим вперед ребрам «треугольника», на меня скалятся очень искусно сделанные черепа, не хватает только надписи: «оставь надежду, всяк сюда входящий». К сожалению, у меня особого выбора нет, надо идти дальше. Обнажив, на всякий случай, шпагу, я шагнул вперед.