Баронесса Изнанки
Шрифт:
— Мы согласны с вами, но не представляем врага, — понуро развел длинные ручищи магистр.
— Хорошо, что с нами нет барона, — прошептал пикси. — Печально ему стало бы при виде таких издевательств, соплеменников его постигших!
— Когда же это происходило? — напал я на обер-егеря, но отрядный только пожал плечами. Он был очень возбужден, кисточки на ушах ходили ходуном, ноздри раздувались. Наблюдая за Брудо, я с горечью признавал наше несовершенство, упадок наших знаний и умений. Наверняка, обер-егерь чувствовал и видел в десять раз острее, чем мы, жалкие выходцы из мира машин.
— Очень давно... — прокряхтел магистр Угнэн Наат. — За этим холмом должен находиться Блэкдаун, но его здесь нет. Нет даже первой крепостной стены, ее строили, по преданию, для защиты от котов-убийц, еще когда в Изнанку не начал спускаться Неблагий двор фэйри. И я впервые в жизни попадаю в такую большую воронку. Что вы скажете, милорд?
— Очень давно, — подтвердил пикси. Его жесткая, вороная шевелюра встала дыбом, а кончик крючковатого носа слегка шевелился от напряжения. — Несколько сотен или тысяча лет. Мне не нравятся эти колонны.
Младший егерь указал начальнику на подозрительное шевеление кустов за пределами болота. Брудо свистнул в свисток. На дороге, возле кареты, егеря синхронным движением вскинули на плечо арбалеты.
— Что там такое?! — Мария выхватила пистолет.
— Эй, скорее сюда! — это с подножки кареты кричала тетя Берта. — Они справа, ползут по канаве!
— Кто ползет?
— Назад, все назад! — скомандовал магистр. — Это коты! Нам надо успеть разжечь огонь.
Но мы не успели.
Добрый пастух
В течение трех секунд они отрезали нас от кареты. На тропе возникла дюжина пятнистых тощих тварей, окраской напоминавших гиен. Из камыша, по ту сторону горящего погребального костра, выбирались все новые и новые кошки. Некоторые были не крупнее болотного кота, чучело которого мы видели с отцом в зоологическом музее, я даже невольно обрадовался, что они такие нестрашные.
— Скорее, милорд!
— Ваша милость, сверху!
Эй, парни, готовьте огонь! — приказал своим помощникам Брудо.
Исполосованная прежними ранами клыкастая морда появилась на крыше броха. За ней — вторая и третья. Эти звери были почти как сервалы, гораздо крупнее тех, что с шипеньем крались по тропе. Они приседали, прижимали уши, очевидно, готовясь прыгнуть одновременно. Дым и огонь их отпугивали. Нам не хватило ума набрать с собой горящих веток от костра, но теперь было поздно.
Отряды трупоедов отрезали нас от места погребения.
— Прикрывайте спины! — Магистр выстроил нас в боевой порядок. Обер-егерь — в авангарде, Саню и Марию — на фланги, а меня и королевского поверенного, как самых слабосильных, — в центре. Сам магистр прикрывал отход, замыкая круговую оборону. Как мы очень скоро убедились, коты охотнее всего атаковали сзади.
— Парни, держите лошадей! — распоряжался младшими егерями Брудо. — Гвидо, Арми, не дайте им обойти вас по обочине!
— Ваша милость, умоляю вас, оставайтесь позади!
Милорд Фрестакиллоуокер был явно не доволен ролью запасного игрока, уготованной ему питекантропом. Я не очень представлял, как зеленоглазый пикси собирался драться с кошками,
Его милость продолжал перебирать косточки на груди.
Если бы тетя Берта находилась рядом с нами, мы попытались бы соткать Покрывало силы. Но тетушку мы оставили в карете, а фомор и пикси, совершенно очевидно, не умели ткать. То есть у них, наверняка, имелись собственные методы дрессировки, но в данный момент мы все опоздали.
Мы позволили себя окружить, невольно сбились в кучу, спиной к спине, причем взрослые запихнули меня в центр круга. Коты передвигались вокруг плавными шажками, но не рисковали нападать. От них разило болотной гнилью, в мокрой вонючей шерсти копошились паразиты.
— Боже, сколько их... — простонала Мария.
— У нас не хватит патронов, — дядя Саня вытащил кривой зазубренный нож.
— Они не боятся вашего оружия, — сказал пикси. — Когда я дуну, бегите к карете. Бегите изо всех сил!
Я скосил глаза влево. Казалось, чахлая болотная трава ожила, подернулась мелкими буро-желтыми волнами, превратилась в две реки. Одна река обтекала нас по кругу, сверкая воспаленными, злобными глазами, а вторая потекла в сторону дороги. Лошади бились в постромках, ржали в страхе. Кучер безрезультатно пытался их успокоить. Оба младших егеря стреляли с подножки; рядом я заметил тетю Берту и Анку, они наловчились перезаряжать арбалеты.
Фомор развернулся лицом к врагу, на ходу выкручивая из посоха полутораметровый двуручный меч. Его волосатые щеки раздулись, словно магистр собирался дунуть в саксофон. В оранжевом свете тускло отозвались рунические письмена на лезвии. Зеленоглазый пикси, чем-то похожий на совенка, тряс своими амулетами, приседал и вскрикивал, но пока это нам ничем не помогало. Я попытался установить контакт хотя бы с одним котом, это получилось. Пожалуй, я мог бы подчинить себе пару Дюжин, но не более того. Удержать такую ораву без специальных заклинаний не смог бы и дядюшка Эвальд.
Коты заорали и бросились к нам. По сравнению с этим воплем, весенние серенады дюжины «сиамцев» показались бы милой колыбельной. В ответ им неожиданно сильным, глубоким голосом запел обер-егерь. У меня, от его короткой песни, признаюсь честно, заныли зубы и зазвенело в голове. Кошки на мгновение затормозили, передние были явно напуганы, но задние ряды напирали, и атака продолжилась. Еще раньше обер-егерь надел на голову кожаный мешок с прорезями для глаз, на манер ку-клукс-клановского головного убора, затем извлек из заплечного подсумка и быстро натянул длинные, почти до плеч, перчатки, снаружи состоящие из сплошного частокола гвоздей.