Бароны и баронессы
Шрифт:
Он ощущал в себе темную силу, движущее мужское начало. Пока он в состоянии контролировать себя, но, черт, насколько ему хватит терпения?
– Извини, Стивен, я никак не хотела тебя обидеть, неловко получилось. Мы редко бываем одни, и я нервничаю. Я хотела сказать, что нам негде скрыться.
Его золотистые глаза сверкнули.
– Боюсь, негде.
– Я обидела тебя?
– Ну что ты, это невозможно. Спокойней, Мередит, я спрятал мужчину, подавил его в себе. Я снова спокойный наемный работник. Когда они приедут? – сменил он тему.
– Кэл вернется в субботу, а Джинна и
Учитывая, что Герцог и Герцогиня ничего не знают… Только Кэл Маккендрик может себе такое позволить.
– Надеюсь, что все пройдет нормально, – он очень хотел этого, ведь Кэл ему не просто босс, он друг, хороший друг, который его всегда поддерживает.
– Спасибо, Стивен, – ласково сказала Мередит.
Она вдруг почувствовала, что ей хочется плакать. Она не плакала никогда. Очень рано научилась не плакать.
– Я хороший мальчик, – с усмешкой сказал Стив.
– Нет, – Мередит засмеялась, – ты хороший человек, а это разные вещи. Ты сложный человек.
– А ты не сложная? Знаешь, многовато мы обо мне сегодня говорим.
Она внимательно смотрела на него. Ей хотелось говорить с ним о нем, узнать его, понять его.
– Наверное, тебе было очень трудно в детстве и юности. Когда ты узнал о Ланкастере? – мягко спросила она.
Стив не мог удивиться вопросу, ведь все знали эту историю. Он долго молчал, и она решила, что он не хочет отвечать.
– Прости, что я вторгаюсь в такую личную область. Ты не хочешь говорить об этом?
– Удивительно, что ты хочешь слышать об этом. – Почему-то его мозг нарисовал картинку, что у них с Мередит есть ребенок.
– Хочу. Ты мне нравишься, Стивен.
– Я польщен, мисс Маккендрик, – он не сдерживал своего сарказма.
– Тебе приятно дразнить меня?
– Немного помогает. Не позволяет забыть сложность нашей ситуации. Отвечу на твой вопрос: я узнал, что Ланкастер мой отец, только в десять лет. Джим Локхарт, которого я считал своим отцом, всегда относился ко мне как-то неопределенно. Мама говорила, что цвет моих волос и глаз – от ее семьи. Она-то блондинка. Ланкастер, не такой уж любитель женщин, обратил на нее внимание. Она говорила, что он ее изнасиловал. Но я думаю, это была сказка для бедняги Джима Локхарта. Но и его это не могло одурачить. Ланкастеру не надо было насиловать. Он мог заполучить любую женщину. Мама любила Джима, отца ее троих детей, но спать с Ланкастером – все равно, что спать с богом. Проклятье! Не предполагалось, что она забеременеет.
– Но это произошло.
– Ну да. Я же здесь. Я так похож на него, что никакого анализа ДНК не надо. Все Локхарты уехали в Новую Зеландию, у Джима там родственники. Время от времени они дают о себе знать. Джим не смог смириться с моим присутствием, хотя очень старался.
– И с какого времени ты сам по себе?
– С четырнадцати. Мог поехать с ними, но это было бы слишком тяжело для Джима и плохо для их брака. И на три года меня послали учиться. Наверное, они сделали все возможное, потому что школа была одной из самых лучших. Там учились ребята из самых больших владений. И теперь я управляющий станцией.
– Ты очень быстро поднялся на самый верх. А с Ланкастером ты пытался поговорить?
– Боюсь,
– Ты не нуждаешься в нем, Стивен. Ты сам всего добьешься.
– Постараюсь, – он чувствовал, что способен на большие дела. – Знаешь, у меня много полубратьев: один Ланкастер, два Локхарта и еще маленькая прелестная сестренка. Но я ни к кому из них не чувствую привязанности. Ближе всех мне Кэл.
История Стива так драматична – тяжелое, безрадостное детство.
– Дай руку, – нежно сказала Мередит, потянувшись к нему.
Его высокое сильное тело напряглось.
– Не думаю, что это удачная идея, – предупредил он; костяшки его сжатых кулаков побелели.
– Я хочу, чтобы ты считал меня другом. – Голос у нее был умоляющим. – Пожалуйста, Стивен. Я говорила, ты мне очень нравишься. Я… – ей не удалось закончить фразу.
Он резко приподнял ее, и она оказалась на его груди. Ей пришлось глядеть в его горящее страстью лицо.
– Зря ты меня дразнишь, Мередит. Со мной нельзя так. Только не со мной.
Дразнить? Но у нее и мысли такой не было.
– Нет, Стивен, ты неверно меня понял. – Она так разволновалась, что говорила с трудом.
– Тогда нужно быть осторожней, – пробормотал он, отводя глаза.
Сердце Мередит билось так, что, казалось, сотрясало тело. Она понимала причину своего трепета, ждала чего-то подобного, но не думала, что это столь волнующе. А когда он стал целовать ее, у нее перехватило дыхание от возбуждения, она была близка к обмороку.
Он не мог оторваться от ее губ. Его объятия укачивали ее, щетина на лице колола нежную кожу, но это было восхитительно! Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, как будто это могло утолить его голод, унять боль. Он держал в руках ее лицо, снова и снова целовал в губы, проникая языком внутрь.
Все было удивительно, как будто в замедленном кино. Их тела так стремились друг к другу, что одежда казалась им какой-то нелепостью. Рубашка Мередит соскользнула с одного плеча. Она была сильно прижата к Стиву, ее грудь упиралась в стену его груди, тесное объятие затрудняло дыхание, но бороться с этим не было ни сил, ни желания. Она ощущала его запах, чудесный мужской запах.
– Знаешь, как ты красива? – бормотал он.
– Ох, постой. – И он распустил ее косу.
Взяв толстый пучок волос, Стив поцеловал их, потом зарылся в них лицом, вдыхая травяной запах ее шампуня и кожи, чудесной и свежей после целого дня трудной работы.
Мередит никогда не ощущала себя такой слабой. Как будто ее тело стало бескостным. Казалось сейчас она не могла бы стоять, чувство равновесия куда-то ушло. Она не пыталась остановить его движущиеся руки. Не хотела. Все было так волнующе. Его рука попала за ворот ее рубашки и двигалась вниз, к груди, длинные сильные пальцы нашли сосок, гладили и слегка сжимали его, вызывая в ней немыслимое волнение. Перед ее закрытыми веками взрывались звезды, целый калейдоскоп красок.