Барышня-певица, или наследство польской бабушки
Шрифт:
– Я понимаю. Извините, что влезаю, просто она моя лучшая подруга, и она сущий ребёнок. Я очень переживаю за неё и считаю своим долгом оберегать...
– Вы не больше похожи на взрослую, чем она.
– Дело ведь не в физическом возрасте...
– Что вы хотите услышать? Что я готов жениться на ней? Мне не хотелось бы обсуждать такие вещи с посторонним человеком, которого я вижу, а точнее, почти не вижу в первый раз. Но я отношусь к ней - серьёзнее некуда. Даю вам слово.
Девушка кивнула:
–
– Даже если она явится под утро.
Она улыбнулась - я понял это по глазам.
– Я желаю вам счастья и постараюсь помочь в этом... по мере сил.
Она протянула мне руку, и когда я взял её, то в моей ладони оказался клочок бумаги. Незнакомка в то же мгновение поднялась и пошла прочь, а мрачная фигура из кустов двинулась ей наперерез. Ещё несколько секунд я следил за ними глазами и видел, что телохранитель не сказал своей подопечной ни слова, но глаза его метали молнии, когда он обернулся пару раз на меня.
На бумажке же было написано знакомым почерком:
"Простите меня, пожалуйста. Меня задержали неотложные дела... не ждите дольше часа, ступайте домой. Если не смогу вырваться, я напишу вам туда".
ЛАЙЛА
Ожидание господина Газира тянулось бесконечно. Он совсем не спешил с прибытием, и я даже пару раз спрашивала матушку, нельзя ли мне отлучиться совсем ненадолго, чтобы коротко обсудить с Марьям кое-что важное.
– Обсудите по телефону!
– был строгий родительский ответ.
А я впадала в отчаяние. Мне и самой было странно, отчего это так важно - увидеться с Гаяром именно сегодня. Ведь я отправила ему весточку через Марьям, извинилась за своё опоздание и даже пообещала написать, если совсем не получится прийти, но всё равно страдала из-за того, что всё так сложилось. Что я вынуждена нарушить обещание в результате маминого наказания. Каким-то образом именно теперь, когда встреча была под угрозой, она приобрела особую важность для меня.
Господин Газир всё же прибыл и при встрече смерил меня высокомерным взглядом. Я и впрямь не производила впечатление благовоспитанной барышни: краснела пятнами и приплясывала от нетерпения. Мой учитель этикета преподал мне первый урок прямо в приёмной:
– Что с вами, юная леди?
– воскликнул он риторически.
– Встаньте прямо, сложите руки как следует да прекратите теребить край блузы. Это недостойно благородной барышни! У вас и волосы растрепались... посмотрите только, они выглядывают из-под платка!
Я быстро оглянулась, посмотрела в зеркало - и обомлела. Неужели это я? Мои глаза сияли, вечно бледные щёки непривычно алели, а тёмные волосы и впрямь выглядывали завитком у виска. Я показалась себе почти красивой - это меня и удивило. Невзрачная девчонка вдруг преобразилась в миловидную девушку, и всё из-за... свидания? Как ни крути и какие планы ни возлагай на эту встречу, но ты, Лайла Насгулл, прекрасно знаешь в глубине души что иначе как свиданием её не назовёшь. И я стремилась туда всей душой - на двойную скамейку у цветочного фонтана, где вот уже минут десять, как меня ждёт влюблённый молодой человек. Сердечко моё забилось ещё чуть быстрее, но я послушно сложила руки и последовала за господином Газиром на второй этаж в нашу классную комнату.
Это был пожилой мужчина с неприятным вытянутым лицом и маленькими злыми глазками. Он битый час экзаменовал меня по разным правилам
Сердце моё упало на самое дно живота и почти не подавало признаков жизни. Я приплелась в свою комнату и уже хотела упасть на кровать и как следует расплакаться, но вдруг безумная надежда озарила мою душу: он ведь непослушный - мой Гаяр. Он всегда делает мне наперекор, особенно в желании встретиться со мной. А что, если он всё ещё там? Что, если ждёт меня, рассудив, что письмо он всегда успеет получить... Не давая себе потерять этот лучик света, я схватила первый попавшийся под руку никаб, сунула его в сумку и полетела вниз по лестнице. Кликнула водителя, что всегда возит меня по делам, и мы вместе помчались на двор. К счастью, матушка не успела перехватить меня и нарушить мои планы.
Я без конца теребила и умоляла водителя ехать быстрее, а он успокаивал меня, уверяя, что никому не будет лучше, если мы попадём в аварию или нас остановит полиция за нарушение скоростного режима.
Я бежала по парку, придерживая никаб на лице, так, как не бегала, наверное, ещё никогда - даже сдавая нормативы по физкультуре в школе. В итоге, когда в поле моего зрения оказался цветочный фонтан, я уже безобразно запыхалась, раскраснелась и растрепалась. Как теперь показаться на глаза Гаяру? Потому что вот он - сидит на скамье спиной к фонтану, в расслабленной, скучающей позе и крутит головой, рассматривая гуляющих. Я глянула на часы - половина четвёртого. Может быть, Марьям не передала ему мою записку, а может быть, это просто его упрямство, но сейчас я была благодарна ему за это. Поправив свой внешний вид, насколько возможно, я пошла вперёд, стараясь не торопиться, но сердце билось едва ли не сильнее, чем во время только что завершённого спринта.
Гаяр быстро меня заметил и вскочил со скамьи с радостным, взволнованным лицом, но я жестом попростла его сесть обратно. Он кивнул и послушно опустился на скамью, а я медленно приблизилась на ватных ногах и села с другой стороны.
– Здравствуйте, - хрипло выдохнул Гаяр, повернув ко мне голову.
– Я так рад, что дождался вас...
– Спасибо, - прошептала я, всё ещё стараясь унять прерывистое дыхание.
– Почему вы не ушли?
– Я знал, что вы придёте. Чувствовал. Лазиза, можно я буду обращаться к вам на ты?
– Как хотите.
– А ты? Не хочешь говорить мне ты?
Я не знала, что на это ответить. Да хочу, но нет, нельзя. Я, вообще-то, пришла, чтобы объясниться, и вовсе не в любви...
– Боюсь показаться навязчивым, но уж очень не идёт тебе это имя... Ты не скажешь мне настоящее?
Я покачала головой.
– Послушай... Лазиза, я готов поклясться чем угодно, что не причиню тебе зла и никогда никому ничего не скажу. Всё, что будет произнесено между нами, останется только между нами.