Барышня-певица, или наследство польской бабушки

Князева Мари

– Варить кофе меня учил папа, - поведала моя любимая птичка со счастливыми интонациями в голосе.
– Он как-то сказал моему старшему брату Дахи, что настоящий мужчина должен уметь варить хороший кофе, и я настояла на том, чтобы к ним присоединиться.

– Ты очень любишь своего отца...
– задумчиво проговорил я, скорее утвердительно, чем вопросительно. Да что там, любит - она его боготворит...

– Да... когда ты с ним познакомишься поближе, поймёшь, что его нельзя не любить. Он такой... самый мудрый, самый сильный, самый добрый... Знаешь, все дети думают так про

своего папу, но вот я выросла - и ничего не изменилось.

Усмехаюсь невесело:

– Я был бы рад, Лайла... Надеюсь, он меня не возненавидит окончательно и бесповоротно из-за нашего с тобой побега.

– Отец никого не ненавидит. Он говорит, что господь запрещает людям ненавидеть друг друга. Конечно, он разозлится... уже разозлился. Но я думаю, он нас простит. Кто как не он знает, что такое любовь.

– Ева..?

– Да, - Лайла смущённо улыбнулась.
– Они женаты уже три года, но по всему видно, что он по-прежнему влюблён в неё, как и в самом начале.

Я нахмурился:

– Мы, должно быть, сильно подвели её, воспользовавшись свиданиями, которые она организовала, для побега.

– Да, я тоже об этом переживаю, но меня немного успокаивает то, что папа совсем не умеет на неё сердиться.

После завтрака я сел работать, а Лайла продолжила свои эксперименты на кухне. Она приготовила на обед рис с бараниной в остром соусе и салат из свежих овощей с сухарями. Конечно, потратила уйму времени, но вышло весьма неплохо - разве что немного пересолено.

– Любимая, это просто чудо!
– восхищался я вполне искренне.
– Никогда не ел ничего вкуснее!

– Гаяр, не льсти так грубо!
– смеялась она.
– Представляю, какой повар работает в доме твоего отца - и ты станешь утверждать...

Я поймал её в объятия и зашептал ей в губы:

– Стану! Если хочешь, поклянусь!

Взял в руку её тонкую ладошку и поцеловал тыльную сторону.

– Никакая стряпня никакого повара не сравнится с блюдами, приготовленными любимой девушкой!

Я с восторгом наблюдал за тем, как вспыхивают румянцем её щёчки и загорается нежностью взгляд.

– Спасибо, - прошептала моя принцесса.
– Это очень приятно, что тебе нравится...

В качестве десерта я испробовал несколько её поцелуев, после чего снова отправился за компьютер. Не без дискомфорта в штанах, честно сказать, но пережить можно...

Лайла же взялась за уборку: набрала в ведро воды, намочила тряпку, вымыла пол на кухне. Получалось довольно сыро (я не мог запретить себе подглядывать хотя бы изредка): ручки у моей птички совсем маленькие и слабые, даже отжать хорошенько тряпку у них не выходит.

– Может быть, тебе помочь?
– предложил я.

– Нет-нет, ни в коем случае!
– воскликнула она.
– Работай, не отвлекайся. Я научусь, просто нужна практика...

Но сосредоточиться не получалось: Лайла взялась за прихожую, а в процессе принялась

петь. И я буквально улетал сознанием в параллельную вселенную. Это было что-то настолько нежное, настолько тёплое... Будто бы я всю жизнь жил одной только головой, а потом, при встрече с Лайлой на мою душу разом обрушились все возможные человеческие чувства и погребли меня под этим девятым валом. Радость, грусть, боль разлуки, ревность, злость и обида на судьбу, счастье встреч... Всё это уносило меня в неизведанные края и разрывало на тысячи кусочков. Слушать пение моей невесты было необыкновенным удовольствием и поглощало всё моё внимание безвозвратно. Говорить ей об этом я тоже не хотел, чтобы у неё не дай Бог не возникло мнение, будто она мне мешает и потому петь нельзя. Так что пришлось надеть наушники и включить какую-нибудь ненавязчивую монотонную музыку.

Примерно через час тонкая ладошка похлопала меня по плечу.

Лайла снова переоделась в своё собственное платье (уборку она делала в служаночьем), а личико у неё было умоляющим:

– Можно мне сбегать в магазин неподалёку за молоком?
– моя птичка даже ручки сложила в молитвенном жесте.

Я нахмурился:

– Мне не очень нравится эта идея...

– Я быстро! Это рядом! Вернусь через пятнадцать минут, обещаю! Пожалуйста, Гаяр...

– Тебе так хочется пойти одной?

Кивок и смущённый румянец.

– Ты точно помнишь дорогу?

Кивок и радостная улыбка.

– Ох, Лайла, я за тебя переживаю...

– Любимый, я уже взрослая! Помнишь, я сама ездила на работу в клуб...

– На такси...

– И всё-таки!

Я тяжело вздохнул:

– Ну ладно. Даю тебе ровно пятнадцать минут.

Кивок, прыжок и хлопанье в ладоши. Ну настоящий взрослый человек...

Лайла вернулась через двадцать минут - я встретил её на пороге, обутый. Собирался идти искать. У моей птички было виноватое выражение лица, но при этом совершенно очаровательная улыбка. Извинившись, она с видом фокусника извлекла из корзинки... котёнка! Маленького, беленького, с рыжими пятнами. Он очень тоненько пищал и вяло сопротивлялся захвату.

– Посмотри, какой хорошенький!
– запричитала Лайла, тоном ненамного ниже кошачьего.
– Я нашла его на улице. Он так жалобно мяукал и совсем не мог ходить... наверное, он голодный...

Личико моей невесты светилось состраданием и восхищением перед чудесами природы: такое крошечное существо, а живое...

Я покачал головой:

– Лайла, нам сейчас не до животных. Мы ведь скоро уезжаем...

– Разве это повод бросать живое существо в беде?

– Возможно, его мама скоро нашла бы его и накормила...

– А может быть, он бы умер этой ночью...

Она смотрела на меня с мольбой надеждой. И я не мог проигнорировать это.