Барышня-певица, или наследство польской бабушки
Шрифт:
– Хорошо, - вздохнула она.
– Тогда поехали сейчас.
– В приют?
– Да. А потом сразу к твоему дяде. Сколько денег у тебя есть?
– Десять тысяч. Это очень мало. Билеты и гостиница съедят почти всё.
– Я тоже сохранила немного денег из своих заработков в клубе. Вот, - она достала из своей корзинки несколько купюр и монет, замотанных в носовой платок: - Тут примерно пять тысяч. Это будет
Брать деньги у женщины - это довольно низко. Мой отец, правда, не гнушается такими методами: хотел же он женить меня на Лайле ради приданого... А теперь я сам опустился до того же, причём с той же самой девушкой. Но иного выхода я не видел. Нам в самом деле нельзя здесь задерживаться, и не только из-за взаимного вожделения, а ещё и потому, что нас ищут. Надо ехать, и как можно скорее. Поэтому я рассудил так: деньги у Лайлы брать не буду - пусть они у неё и остаются. В крайнем случае, купит билет до дома. Выедем сегодня - завтра к утру окажемся в нужном месте. К счастью, для покупки билета на автобус документы не требуются. Всего шестнадцать часов в пути, пара-тройка пересадок - и мы на месте. А главное - вместе. Пока любимая рядом, мне ничего не страшно.
Глава 22. Прощание (Лайла и Гаяр)
ЛАЙЛА
Я волновалась. Конечно, я волновалась... Что там нас ждёт впереди? Пойдёт ли дядя Гаяра нам навстречу и мы наконец сможем стать самыми близкими друг другу людьми во всех смыслах этого слова, или нам придётся опять скитаться, и скрываться, и искать убежища, возможно, в чужой стране..?
Внезапно пришла мысль, что ждать мы больше не станем. Это просто невозможно. Мы и так оба на пределе терпения, а я всё равно твёрдо решила, что не выйду ни за кого, кроме Гаяра - так не всё ли равно, когда?
Но я старалась с оптимизмом смотреть в будущее. Завтра-послезавтра нас обвенчает священник, мы официально станем мужем и женой и сможем открыто вернуться в родной город. Если наши родственники после этого не захотят с нами общаться - что ж, проживём и без них. Тут, правда, тоже меня не оставляла надежда, что рано или поздно мама и папа примирятся с моим выбором. Мы же родные люди, да и Гаяр - они поймут, какой он хороший: умный, добрый, ответственный, как он любит меня. Всё будет хорошо.
Дорога была долгой, и всё тело затекало от неподвижного сидения, поэтому мы с Гаяром выходили из автобуса на каждой остановке, чтобы немножко размяться и глотнуть свежего воздуха. В пути за окном в основном расстилалась бескрайняя пустыня, иногда вдалеке виднелись горы, но последние несколько часов мы ехали вдоль моря, и я взирала на него с неописуемым восхищением, несмотря на усталость и боль во всём теле из-за сна в неудобном положении.
Море слепило глаза, сверкая на солнце, поражало глубиной аквамарина, пенилось белыми барашками. Манило к себе.
– Мы сходим на пляж, Гаяр?
– с надеждой спрашивала я, а любимый с улыбкой отвечал:
– Конечно,
– Да. Очень-очень.
Разумеется, я видела море и раньше, но не сказать, чтобы часто. Мама не любила эти поездки, потому что они всё сбивали с налаженного ритма. А матушка ничто так не ценит, как домашний уклад и режим.
Однако первым делом мы, разумеется, отправились к дяде Гаяра, священнику. Хафиз Рабах был уважаемым человеком, многие приходили к нему за советом. Гаяр утверждал, что он очень добр и мудр.
Дядя Хафиз оказался высоким сухощавым мужчиной, с частично седой бородой и усами, в очках. Он встретил нас в чалме и традиционном зелёном костюме с серебряной вышивкой по краю. Он улыбался, но на его лице отражалась некая растерянность - очевидно, так как его племянник приехал с девушкой, но уж дяде-то достоверно известно, что Гаяр не женат.
– Дядя!
– воскликнул мой возлюбленный после приветствия, с некоторой нервозностью.
– Позволь представить тебе мою невесту, Лайлу Насгулл.
– Я очень рад познакомиться с вами, Лайла, - поклонился мне дядя Хафиз, и я ответила ему тем же.
Гаяр не стал ходить вокруг да около:
– Мы хотим пожениться... Ты можешь нас обвенчать?
Некоторое время дядя Хафиз молчал, переводя взгляд с меня на Гаяра и обратно, а потом пригласил племянника пройти к себе в кабинет, и они удалились. А я осталась ждать, сходя с ума от волнения. Под конец меня даже начало потряхивать, а когда я увидела лицо Гаяра, то будто бы упала на дно колодца. В нём не было ни кровинки. Ни следа надежды и нежности, к которым я так привыкла за эти несколько дней.
Гаяр подхватил нашу сумку, взял меня за руку и повёл прочь. Мы почти вышли из приёмной, когда нас догнал окрик хозяина:
– Постойте! Так не годится, останьтесь хотя бы на обед..!
Любимый даже не обернулся - процедил сквозь зубы:
– В отеле пообедаем. Спасибо, - и подтолкнул меня к двери.
– Мальчик мой...
– голос дяди Хафиза внезапно дрогнул и охрип.
– Поверь, однажды ты поймёшь..! Когда у тебя подрастут собственные дети...
Гаяр замер ещё на секунду, но затем всё же продолжил движение, молча, не оглянувшись.
– Это ведь ничего не меняет, правда?
– осторожно спросила я, положив ладонь на руку любимого.
Мы сидели за столиком в уличном кафе. Перед нами стоял заварочный чайник, чашки, две тарелки супа, лепёшки. Но аппетит подводил. Гаяр долго молчал, а потом хрипло отозвался:
– Он сказал, мы совершаем преступление... и поэтому нам не будет счастья.