Башни полуночи
Шрифт:
Она смерила его взглядом, словно не ожидала никакого иного ответа, кроме стыдливо опущенных глаз. Гавин поступил именно так, и быстро вышел за дверь, чтобы избежать дальнейших упрёков.
Слова Брина его вовсе не удивили. Тот был во всём верен себе, и уже не раз повторял всё это прежде. Думай, прежде чем действовать. Будь рассудительнее. Несмотря на то, что он размышлял подряд неделю за неделей, все его мысли, словно запертые в банке мухи, носились по кругу. Ни к каким выводам он так и не пришёл.
Проходя по коридорам, Гавин наталкивался
Гавин застыл как вкопанный. «Что я творю?» - подумал он.
Больше всего тревожило незнание того, достаточно ли хорошо её охраняют. Он всё равно не уснёт, пока не…
«Нет, - твёрдо сказал он себе.
– На этот раз поступлю так, как она просила». Он повернулся, собираясь уйти.
Донёсшийся звук заставил его задержаться и оглянуться через плечо. Шаги и шорох одежды. Для послушниц было уже поздно, но слуги могли разносить поздний ужин. Брин с Гавином были не единственными полуночниками в Белой Башне.
Вот опять. Звуки совсем тихие, едва слышные. Нахмурившись, Гавин стащил сапоги и осторожно заглянул за угол.
Там никого не было. Дверь Эгвейн, украшенная золотой мозаикой в форме Авендесоры, оставалась закрытой, холл перед нею - пустым. Вздохнув, Гавин покачал головой и опёрся спиной о стену, собираясь натянуть сапоги. Он надеялся, что Эгвейн, по крайней мере, позволит Чубейну выставить у своей двери стражу. Оставить её без охраны - это…
В тени прямо перед дверью Эгвейн что-то промелькнуло. Гавин застыл. Там было не так уж темно, разве что чернела создаваемая альковом тень в несколько дюймов шириной. Но по мере того, как он всё пристальнее вглядывался в неё, ему всё труднее становилось сосредоточиться. Его взгляд каждый раз соскальзывал в сторону, словно кусочек масла с горячей репы.
Похоже, что… похоже, пятно тени было крупнее, чем он думал. И почему он не может смотреть прямо туда, куда надо?
Гавин заметил какое-то шевеление, и что-то мелькнуло в воздухе. Он бросился в сторону и услышал, как о камни звякнула сталь. Оставшись в одном сапоге, потому что второй уронил, он выхватил меч. Метивший ему в сердце нож скользнул по выложенному плитками полу.
Напрягшийся Гавин выглянул из-за угла. Кто-то удирал по коридору. Кто-то, одетый во всё чёрное, с капюшоном на голове.
Молодой человек помчался следом, выставив меч перед собой, неловко оскальзываясь по пути, когда цеплялся необутой ногой за обутую. Убийца был чрезвычайно быстр. Гавин закричал, поднимая тревогу. Его голос эхом разнесся по тихим коридорам Башни. Он решил срезать путь слева. Убийце придётся повернуть и выйти в коридор справа.
Гавин бросился по другому коридору к перекрёстку, на котором рассчитывал перехватить душегуба, и проехал по полу за угол.
Коридор
«Нет, - поворачиваясь, решил он.
– Тень. Ищи, тень».
– Там, слева был затенённый дверной проём. Тень была слишком маленькой, чтобы в ней мог кто-то спрятаться, но едва Гавин взглянул туда, у него вновь появилось то же самое чувство потери ориентации.
Оттуда вынырнул человек, направив удар меча в голову Гавина. Тому пришлось отражать атаку приёмом Рубка Тростника. Убийца оказался намного ниже ростом, поэтому у Гавина было преимущество. Однако противник двигался с ошеломительной скоростью. Его меч замелькал в серии совершенно незнакомых Гавину ударов.
Он вынужден был ответить Вихрем Ветра, словно был окружён врагами. Он едва смог удерживать атакующего на расстоянии. В отдалении послышались приближающиеся крики - это на его призывы откликнулась стража. Он снова крикнул.
Молодой человек почувствовал в движениях нападавшего неуверенность. Убийца рассчитывал справиться с Гавином быстро. Что ж, он тоже так думал, но сосредоточиться на оппоненте было очень трудно. Верные, казалось, удары Гавина, когда тому удавалось их нанести, вместо плоти пронзали пустоту.
Он развернулся боком, подняв меч над головой в стойке Несущийся с Горы Вепрь. Это дало убийце шанс - он увидел прореху в защите и метнул нож, заставив Гавина сдвинуться в сторону.
Нож звякнул о стену, а убийца бросился прочь по коридору. Гавин рванул за ним, но он не поспевал за убегавшим. Вскоре тот оказался далеко впереди, потом метнулся влево. В той стороне находилась целая череда пересекающихся коридоров.
«Такая скорость, - мелькнула у Гавина мысль, когда он остановился, пытаясь отдышаться, опёршись руками о колени, - явно неестественна».
Спустя мгновение, с мечами наготове появились двое гвардейцев Чубейна. Гавин указал направление.
– Убийца. Подслушивал у дверей Эгвейн. Убежал туда.
Один бросился туда, куда указал Гавин. Второй обратно - поднять общую тревогу.
«Свет!
– подумал молодой человек.
– А что если я помешал вовсе не в тот момент, когда он подслушивал? Что если я вмешался, когда он выходил?»
С новыми силами Гавин бросился к дверям Эгвейн. С мечом в руке он проверил дверь. Она была не заперта!
– Эгвейн!
– заорал он, распахивая дверь и бросаясь внутрь.
Внезапно резко вспыхнул свет и раздался хлопок. Гавин обнаружил, что он опутан какими-то прочными, невидимыми жгутами и поднят в воздух. Его меч упал на пол, а в рот был вставлен также невидимый кляп.
Он так и висел, извиваясь, обезоруженный, где-то под потолком, когда в комнату из своей спальни вошла Амерлин. Она была настороже и полностью одета в тёмно-красное платье с золотой оторочкой.
Вид у неё был недовольный.