Башня-2

Никитин Юрий Александрович

Вместо привычных сапог все в ботинках, к тому же даже они такого же неопрятного цвета, как и шлемы. Отсюда хорошо можно рассмотреть бронежилеты восьмого класса. Если учесть, что сами ребята — буйволы, каждый из них поборолся бы с Геркулесом, то в бронежилетах они выглядят вовсе пугающе, настоящие боевые машины, киборги, нечеловеки.

На специальных крючьях на груди и боках закреплены боеприпасы, Олег с уверенностью мог сказать, что у каждого по пять осколочных гранат и одной ослепляющей, а также по коробке с патронами.

Судя по всему, группы

по четверо-пятеро должны на джипах обеспечивать порядок в городе. На каждом по крупнокалиберному пулемету на турели, миниганы, броня из кевлара защищает все, кроме колес. Эти десантники нацелены быстро и жестоко подавить народные волнения и стихийно возникающие митинги на улицах и площадях, пока другие на бронетранспортерах будут захватывать Кремль и правительственные здания.

— Теперь на цыпочках, — велел он. — Мы должны прокрасться вдоль стены по туннелю… Там выход наверх.

— Хорошо, — ответила она дрожащим шепотом. — Выход — это всегда хорошо. А куда?

— Из канализационного люка, — ответил он, — прямо посреди Садового кольца.

Она зябко передернула плечами, представив, как приподнимает крышку люка прямо перед лавиной бешено мчащихся грузовиков.

— Хоть на разделительной полосе?

Он прижал палец к губам. По станции с металлическим лязгом раскатывал пугающего вида автоподъемник, желтый и полосатый, как оса, но толстый, как майский жук. Явно не цивильный, слишком уж много железа, словно шофер, кроме своих рычагов, управляет и спаренными пулеметами, а то и ракетами земля — воздух.

Юлия на цыпочках кралась следом, здесь тень, они же тихие и незаметные как мышки, как две серые безобидные мышки, на них не надо обращать внимания, это ниже своего достоинства — обращать внимание на мышей…

Внезапно вспыхнул свет. Нечеловеческий голос проревел из динамика:

— Тревога!.. В секторе — нарушители!.. Тревога!

Свет ударил с такой силой, что Юлию отбросило к стене. Белое пламя выжигало глаза, под веками вспыхнула острая резь, она закрылась локтями. Рядом послышался яростный голос Олега, его ругань.

— Пригнись! — закричал он. — Пригнись! Она пыталась сползти по стене, но его ладонь с такой силой вдавила ей голову в плечи, что уши расцарапало о ключицы. Сверху с треском разломилась стена, посыпалась цементная крошка. Его рука тащила ее, где волоком, где Юлия вскакивала на ноги, рядом гулко и страшно стрелял пистолет: Олег нажимал на спуск, почти не целясь. Сзади кричали, автоматы грохотали часто, словно крупный дождь колотил по жестяной крыше.

Олег сдвинул тяжелую панель, Юлия шмыгнула вовнутрь нового отсека. Олег влетел вслед за ней кувырком, сверху простучали пули: сперва сухо, а затем

— звонко, когда панель задвинулась и закрыла их металлическим боком.

— Сюда! — крикнул Олег торопливо. Он поднялся, лицо настолько бледное, что Юлии почудилось, будто он изрешечен пулями и уже истек кровью. — Нам только бы миновать этот сектор…

Отрезок туннеля был такой же полусферой, что всякий раз напоминало ей кооперативный парник для помидоров, только вместо сверкающей пленки был толстый металл. Идеально ровный бетонный пол обрывался такой же металлической стеной. Юлия ощутила, что спасение именно за той дверью, устремилась к ней, как частичка металла к мощному магниту.

Дверь распахнулась навстречу. Оттуда пятнистые фигуры появились с такой скоростью, словно просочились сквозь железную стену. За спиной Юлии прострочил, как ей показалось, автомат, хотя она знала, что Олег захватил с собой только пистолет.

Она рухнула ничком. Пули рвали ей волосы, а пятнистые коммандос падали, словно под ударами невидимого молота. А затем она ощутила, как Олег перемахнул через нее, послышался удар, хриплые вскрики, стоны, треск, лязг, она сразу ощутила волну жара от крепких мужских тел, сильный запах пота, сверху обрушилось тяжелое бревно, внутри которого громыхали и перекатывались кости и гранаты…

Кто-то больно наступил ей на руку. Она вскрикнула, неумело откатилась в сторону. Над ней и дальше все кипело, бурлило, все коммандос кого-то били, сверкали ножи, но из схватки время от времени выпадал кто-нибудь из этих крепких парней, растягивался поверх тех, кто упал, пораженный пулями из пистолета, а схватка кипела…

За четыре отсека от машинного отделения располагался зал оперативного управления. За большим монитором сидел, откинувшись на спинку дорогого кресла, дородный мужчина со знаками различия полковника. Сзади вскрикивал от возбуждения его помощник, майор воздушно-десантных войск, еще молодой, но уже отличившийся в ряде операций на других континентах.

Это они по сигналу тревоги успели бросить наперехват группу всегда готового к бою спецназа. Нарушителей успели перехватить почти посреди отсека. Но дальше случилось невероятное: рыжеволосый нарушитель выстрелил из пистолета первым. Он выпустил шесть пуль с такой скоростью, словно строчил из пулемета, и шесть натренированных парней рухнули на бегу, пораженные кто в глаз, кто в лоб, что никак не закроешь ни бронедоспехами, ни даже простейшим бронежилетом.

Уцелевшие не успели открыть огонь, чтобы не стрелять в спины своим же, а нарушитель уже обрушился на них как лавина. Десантники дрались чуть ли не вслепую, ошалелые, совсем непохожие на тех крутых парней, что умело сражались в Афгане, Анголе, Камеруне или в Боснии. И падали, будто недозрелые подростки под ударами озверелого борца за веру Аллаха.

На экране было отчетливо видно, что, когда из десантников осталось только трое, да и то сбитые наземь как ураганом, этот нарушитель прыгнул, одолев с места сразу метра три, опустился всей массой на ближайшего, каблуками в грудь, там сразу треснуло, как молодой лед, грудная клетка провалилась, осколки ребер пробили сердце и печень, а он уже ударил с разворота в голову другого, череп лопнул, как спелый орех, третий вскочил на четвереньки и бросился к двери… Он умер от удара ногой в позвонок, что скреплял череп со спинным хребтом.