Башня духов
Шрифт:
— Вы ещё что-то имеете сказать госпоже Балош? — нарочито чопорно и официально поинтересовался Эрно. Или это мне показалось, и для него, прежнего, это привычно? Аристократы частенько выражаются высокопарно.
Вилма нахмурилась, задумалась и кивнула. С кривой улыбкой она пообещала мне свидание со всеми демонами и бесами, если не оставлю Иствана в покое.
— И никакие колдовские штучки не помогут!
— Как, занятно, право слово! Наш некромант, оказывается, и тебя, Рената, соблазнил.
Вздрогнув, обернулась
— Меня никто не соблазнял, и между мной и Истваном ничего нет, — как можно твёрже заверила я, гадая, как скоро облетит новая сплетня Верешен, и какими пикантными подробностями она обрастёт. О реакции мамы и вовсе лучше не думать. — Вилма напутала. Просто они поссорились, вот она и ищет виноватого.
Судя по хитрому взгляду, Миклос не верил.
— Значит, мне нельзя, а ему можно? То-то наш некромант дуться к двери пошёл, а не шею свернул, когда ты его при всех отчитала? Лицо-то от ярости перекосило, думал, защищать придётся — ан нет, просто на словах: 'Не лезь!' и к стеночке.
Вилма навострила уши и потребовала подробностей.
Ситуация вышла из-под контроля. Вокруг болото, куда не шагни — увязнешь. И Эрно волнуется, неужели тоже решил, будто есть основания для ревности?
Пропало твоё честное имя, Рената Балош, заговоришь теперь на людях с некромантом, посмотрят так, будто целуешься.
— Послушайте вы оба, — повысив голос, я выступила вперёд. — Меня не волнуют чужие домыслы, кто с кем спит, кто кого любит и кого ущемлённое самолюбие от отказа заело. Есть претензии к Иствану, ему и предъявляйте. Это он кому-то что-то обещал, а потом якобы полюбил другую. Другой, то есть мне, о его чувствах неизвестно, а если узнаю, ничего не изменится. Я люблю Эрно, а остальные… Катитесь вы лесом!
В сердцах махнула рукой и попыталась пройти мимо Миклоса. Защиту сняла — ой, зря! Наглый маг сграбастал в объятия, прижал к доскам и на глазах у Вилмы и Эрно позволил себе непристойный, страстный поцелуй.
— Как же я тебя сейчас хочу! — прошептали мне в ухо и прикусили шею.
Вилма кашлянула, но Миклос не слышал. Мало ему площади перед гостиницей, изнасиловать прилюдно собрался?! Как же его отказы заводят! Хочет ведь, не лжёт.
С трудом оттолкнула Миклоса и оправила смятое платье.
Шея наверняка вся в красных пятнах, а дома мама ждёт… Оказалось, это ещё полбеды: наши обжимания видела не только Вилма.
Поруганная честь требовала отмщения, и я с удовольствием влепила Миклосу пощёчину. Подумала, и добавила вторую — для симметрии. А тот стоит, смотрит, глазами раздевает… Целоваться, кстати, умеет, поднаторел за столько лет. Девушки, конечно, его любят — что ни говори, красивый, смазливый, отсюда и непомерно
— Эрно, проводи меня, пожалуйста. А если этот распустит руки, устрой в его комнате гнездовье спиритов. Сможешь?
Несуществующая складка на лбу духа разгладилась; тот кивнул.
— А ты, Миклос, чаще головой думай, а не тем, что в штанах. Оно меня совсем не интересует, даже в подарочной упаковке.
Лицо мага дёрнулось, как от удара, и Миклос сквозь зубы процедил:
— Я не гордый, я прощу, только не пойму, что тебе нужно. Вокруг полно мужиков, все перед ней на задних лапках, сам ведь который месяц внимания клянчу, а ты призрака привечаешь. Чего тебе? Поговорить? Я тоже могу.
— Угомонись, пожалуйста. Понимаю, неприступные девочки — это вызов самолюбию, но придётся смириться. И пока не извинишься за сегодняшнее, разговаривать не стану, только по делу.
Щёлкнув каблуками, поспешила покинуть опасный проулок.
Эрно незримо присутствовал рядом: в городе он хоронился от прохожих. Я чувствовала его напряжение, понимала, какого труда ему стоило не высказать Миклосу всю неприятную правду, как тяжело смириться с тем, что не в силах расквасить наглецу нос.
'Ничего, зато я тебя люблю', - шепнула в пустоту и улыбнулась.
Мамы дома, к счастью, не оказалось, поэтому до её прихода успела наскоро привести себя в порядок. Нос списала на работу — мол, инферна убивали, пострадала немного. Мама поохала, поругала мужчин, из-за которых женщины с нечистью воюют, и намекнула, не бросить ли опасную профессию? А то вечно я работаю, жизнью рискую, пока другие прохлаждаются. По традиции проигнорировала предложение и с энтузиазмом сообщила: подыскала комнатку, можно переезжать.
Переселяться родительнице не хотелось, пришлось напомнить о духах и прочих страшных сущностях, которых таскаю к себе ради опытов. Если хочет, мама может остаться, но пусть не жалуется.
В итоге она сдалась, и мы начали собирать вещи. Ума не приложу, как всего за один день можно заставить ими всю комнату!
В разгар сборов в дверь постучали, деликатно так, тихо. Открыв, удивлённо уставилась на Ядвигу. Та молча вошла, зыркнула на маму, и та тут же вспомнила о забытом на огне чайнике. Не завидую ученикам Ядвиги, страха нагнать она умеет!
— О чём они говорили? — безо всякого вступления спросила гостья.
— Э…ээ, — не знала, что и ответить.
Кто они и когда говорили? Оказалось, речь о беседе после размолвки с Джено.
— Истван свой брак вспомнил, а потом все разошлись, — не видела смысла лгать.
— Понятно, — Ядвига насупилась и нервно поправила волосы. — Вот, отдай мужу, — она достала смятый лист бумаги и положила на стол. — С Истваном сама потолкую, чтобы Джено не путал. Не было ничего!
Я пожала плечами. Мне какое дело, зачем оправдываться?