Башня континуума
Шрифт:
— Ах, умоляю, милорд. Я добропорядочный гражданин, честный предприниматель, исправно плачу налоги.
Но, поскольку Хацуми был не просто честным предпринимателем, а честным предпринимателем с Луизитании, бизнес, с которого он платил налоги, имел ряд специфических черт. Именно Хацуми принадлежала сеть опиумных салонов. Это были не дешевые притоны для малообеспеченных туристов, а весьма дорогие эксклюзивные заведения в прелестном духе старой Британии. Узкий и специфический сегмент наркотического рынка, для истинных гурманов, тем не менее, довольно прибыльный. Еще Хацуми держал букинистическую лавку, где торговал редкими рукописями, старинными изданиями, гравюрами и манускриптами.
— Порнографическими?
Хацуми поглядел на собеседника необычайно любезно и благожелательно.
— Милорд, уверен, вы нисколько не интересуетесь диковинками столь причудливого сорта, но утонченные ценители готовы выложить кругленькую сумму за…
— Понятно.
— Впрочем, я могу достать все, что угодно. Помнится, как-то ко мне заявился один сомнительный тип. Как же его звали? Кажется… Чалмерс.
Кит ушам не поверил. До чего тесен мир. Всегда существует вероятность неожиданно встретиться со старыми добрыми знакомыми.
— А не Чамберс ли.
Хацуми задумчиво прищурил непроницаемые, черные, будто маслины, глаза.
— Может, и Чамберс, сэр. Десять лет тому назад это случилось, я мог и спутать фамилию.
Кит помог освежить луизитанскому наркоторговцу память, в красках описав незабываемый облик злого колдуна.
— Омерзительный субъект с козлиной бородкой, увешанный золотыми амулетами, косой на оба глаза? Правый глаз косит направо, а левый — налево?
Теперь несказанно удивился луизитанский наркоторговец.
— По описанию весьма похож. Да вылитый! Прошу прощения, вы знакомы с этим типом.
— Нет. Впервые о нем слышу, — отрезал Кит. — И что от вас хотел Чамберс, чтобы он провалился?
Прежде чем ответить, Хацуми отхлебнул из стакана. Когда луизитанский наркоторговец заговорил снова, его экзотический азиатский акцент таинственным образом без остатка испарился.
— Хотел, чтобы я раздобыл одну чертовски старую книгу. Что-то связанное с производством искусственных людей — гомункулов. Штука заключалась в том, что в последний раз упомянутый им фолиант видели много столетий тому назад в доме некоего профессора Фауста.
— И вы раздобыли Чамберсу эту книгу? — спросил Кит после секундной паузы.
— О, да. Но пришлось изрядно повозиться как мне самому, так и моим людям. Знал бы я, что столько канители будет с какой-то дрянной книгой, пусть и очень старой, еще бы трижды подумал, прежде чем ввязываться в такую авантюру. Ох. Не хочу вас донимать скучными подробностями, скажу лишь, что за три года, пока я занимался этим делом, я потерял почти сотню наемников убитыми и ранеными. Меня самого чуть не прикончила банда белоглазых карликов в красных капюшонах и мантиях — до сих пор не знаю, что это были за клоуны. Правда, когда Чамберс, наконец, получил свою книгу, то заплатил золотыми слитками. Десять тонн чистейшего золота, черт дери! Заявил мне, представляете, будто сделал это золото сам, из свинца. При помощи черной магии и алхимии.
— Но… золото-то было настоящее?
Хацуми улыбнулся. Судя по этой улыбке, в детстве он жестоко мучил и убивал котят и прочих маленьких животных.
— Понимаю ваши сомнения, но — настоящее, высшей пробы. Правда, последующие три дня я продержал этого Чамберса в подвале — на случай, если его золотишко опять превратится в свинец. Он сидел в подвале, в луже собственной рвоты и мочи, рыдал и твердил, будто пошутил. Но я серьезный деловой человек, милорд, шуток не понимаю, особенно, если речь идет о больших деньгах. Как и вы, полагаю.
— Разумеется. Как и я.
— Не станете возражать, если я покину ваше в высшей степени приятное общество буквально на минутку?
— О? Само собой. Комната для ритуального сэппуку у нас за углом, — пошутил Кит, махнув в указанном направлении рукой.
— Аригато, милорд.
— Да не за что. Постарайтесь там не забрызгать все вашей кровью и кишками. Уж больно вы, оказывается, занимательный собеседник.
Хацуми церемонно поклонился, сложив ковшиком ладони.
— Ах, милорд. Если я не слишком утомил вас своими россказнями, после того, как я вернусь из обители утренней свежести, могу побаловать вас еще одной на редкость занимательной историей.
— В той вашей другой истории тоже фигурируют гомункулы, да?
Хацуми от полноты чувств развел руками.
— О, да, милорд. Тысячи и многие миллионы их, и все они поклоняются некому Королю.
На следующие выходные Кит отвез Шарлотту в свой загородный дом, расположенный на берегу Залива. Точнее, их милость сам скромно называл это загородным домом. В действительности, то был дворец.
— Ах! Это… обалденно, — вырвалось у Шарлотты, когда ее очарованному взору предстало непостижимо величественное, великолепное здание с белыми мраморными колоннами, окруженное садами, парками, прудами, розариями и оранжереями. — То есть, я хотела сказать… это великолепно!
— Вам нравится, моя хорошая?
— Но… когда вы говорили о загородном доме, я думала, вы имеете в виду бревенчатую хижину где-то в горах… а это настоящий дворец!
Кит пожал плечами.
— Это и есть настоящий дворец. Бывшая официальная резиденция правителей Священной Ортодоксии, переданная Императором Константином Первым в безвозмездный дар лорду Джеку за выдающиеся заслуги в благородном деле освобождения человечества от тирании Черного Триумвирата. После падения Триумвирата Джек прожил здесь пятнадцать лет… пока возводился наш семейный особняк.
— Безвозмездный, — повторила Шарлотта потрясенно, впрочем, Кит живо унял ее материалистический пыл.
— Выглядит неплохо, но, учитывая в какую чудовищную сумму ежегодно обходится содержание этого исторического, архитектурного и культурного памятника, я бы сказал, что это далеко не безвозмездный дар, а весьма затратное проклятие.
Шарлотта поглядела недоверчиво.
— Вы ведь так совсем не думаете, правда?
— Что я могу ответить вам, уважаемая миссис Лэнгдон. Моя преданность государю и императорской фамилии абсолютна и незыблема. Давайте войдем. Ужин, горячий шоколад и лютни уже заждались нас.