Башня континуума
Шрифт:
Тем не менее, газета оставалась для Дэниэла делом первостепенной важности. Его адскими трудами «Вестник» перестал быть просто одиозным, полуподпольным боевым листком Народного Трудового Альянса. У газеты появилось собственное лицо и собственная политическая позиция. «Вестник» стал интересным, спорным и модным и, главное, начал продаваться. После того, как Дэниэл разыскал для газеты спонсоров и рекламодателей, дела и вовсе пошли в гору. Редакция из сырого подвала перебралась на пятый этаж благоустроенного офисного здания в тихом зеленом районе города, и Дэниэл теперь руководил
Что до отставного полковника Кольта, номинально числившегося редактором «Вестника», то он перебрался в уютный кабинет, где мог днями напролет глушить спиртное, наслаждаясь свалившейся на него с небес или еще откуда-то благодатью в лице блудного сына знаменитейшего семейства. Самое прекрасное, что Дэниэл совершенно избавил Кольта от возни с газетой. В качестве главного редактора Кольту оставалось лишь раз или два в неделю подписать кое-какие документы, которые Дэниэл любезно заносил прямо в кабинет, и получить зарплату, какую Дэниэл тоже крайне любезно заносил боссу в кабинет в белом конверте, с пожеланиями добра, процветания и счастья.
Теперь Кольт мог полностью посвятить себя своей настоящей работе, для которой его должность главного редактора являлась лишь прикрытием. То есть в действительности он служил инструктором, готовя солдат для военного крыла Народного Трудового Альянса и нужд Синдиката.
Неведомым образом прознав о тайной двойной жизни босса, Дэниэл принялся коленопреклоненно умолять, чтобы Кольт поучил его военным премудростям тоже. А поучиться у Кольта было чему. За спиной у отставного полковника имелось семнадцать лет армейской службы и шестнадцать — каторжной работы на Синдикат.
— Ваш бесценный опыт весьма поможет мне, сэр, если, допустим, если я вздумаю прогуляться в темном переулке, но не один, а с хорошенькой дамой под ручку, а в удачный день — и с двумя хорошеньким дамами, — говорил Дэниэл.
Кольт с сомнением разглядывал своего порывистого питомца. Дэниэл был весь какой-то… расхлябанный. И бесшабашный. И субтильный. И слишком смазливый, и оттого малость слащавый. Девочкам он нравился, конечно. Но для серьезных дел это никуда не годилось.
— Без обид, парень, но фактура у тебя неподходящая. Знаю, ты продолжительное время общался с Хацуми и под его выдающимся руководством поставил каким-то неудачникам пару синяков и выбил пару зубов, но, готов руку дать на отсечение, — и Кольт помахал у наглого мальчишки перед носом своей стальной клешней, — к важным делам он не подпускал тебя и на милю.
— Да. Жаль. Бен все твердил, будто я могу порезать пальчик и испортить маникюр.
— Не без оснований. Прогулки по темным переулкам — не для тебя. Забудь.
Ничуть не смущаясь отказами, наглый молокосос все не унимался. Неудивительно, что сиятельный папаша выставил его из дома. Парнишка был невыносим.
— Сэр, умоляю, позвольте мне хоть краем глаза взглянуть на вашу великолепную работу, это будет для меня огромной честью, — паясничал он, закатывая глаза и заламывая руки.
Через пару недель, наконец, наглый сопляк допек Кольта своей бездарной клоунадой.
— Ладно. К черту. Ты сам напросился. Так что пеняй на самого себя.
Кольту не верилось, что он совершил столь ужасную, непростительную ошибку. А ведь за годы через его руки прошли сотни молодых, злющих, переполненных амбициями и тестостероном зверей, из которых ему так и не удалось сделать людей, зато удалось сделать отменных солдат. В чем, собственно, и заключалась его работа. Со временем вся эта юная поросль превратилась для него в невыносимо скучный и предсказуемый рабочий материал, и каждого он видел насквозь.
А вот Дэниэла… не увидел. Не помогли ни чутье, ни опыт. Каковой невероятный, но очевидный факт наглядно свидетельствовал о высочайшем профессионализме людей, которые Дэниэла готовили.
Отлично, но кем именно были эти люди. К чему именно они столь истово готовили Дэниэла. Кто, почему, отчего и зачем потратил уйму времени и сил, превращая щуплого с виду мальчонку в машину смерти, гибели и разрушения?
После того, как они прибыли на секретный учебный полигон Синдиката, Кольт не стал терять времени понапрасну, а сразу швырнул мальчишку в гущу событий, так сказать. Он рассчитывал, что уже через пять минут Дэниэл свалится замертво, захлебываясь собственной кровью, и жестоко просчитался. Какое там! Честно говоря, довольно скоро Кольт стал ощущать, как его обычно каменное лицо начинает буквально растрескиваться от изумления.
Через четыре часа утомительнейших, зубодробительно сложных тренировок, включая преодоление полосы препятствий в полной боевой экипировке и стрельбы, подопечные Кольта изрядно вымотались, обливались потом и дышали тяжело, будто морские котики на пляже после случки. Дэниэл разве слегка разогрелся, выказав притом великолепные результаты и холодную, отточенную до совершенства, технику. Когда все закончилось, его лицо отражало неподдельное разочарование.
— Куда вы меня привели, господин Кольт? — поинтересовался он у полковника довольно грубо. — Что это? Ясельная группа детского садика?
— Закрой рот. Давай посмотрим, как ты справишься с этим.
— С чем я должен справиться? — поинтересовался Дэниэл, наивно приоткрыв рот.
Что ж. Справился. Лениво потыкав кулаком куда-то в пространство и найдя время скорчить кислую гримасу, Дэниэл мгновенно уложил на землю трех лучших бойцов Кольта. Со стороны это напоминало черную магию. Разве молнии не сверкали в воздухе. И не пахло серой или озоном.
— И? С чем я должен был справиться? — спросил Дэниэл спокойно, лишь глаза его, дикие, голодные, зеленые, как у рыси, сверкнули дьявольским огнем.
Кольт подошел, присел и пристально изучил тела, распростертые на травянистом покрытии учебной площадки. Дэниэл не убил их, не изувечил и не покалечил, не причинил сильной боли, а просто чрезвычайно аккуратно вывел из строя, лишил сознания и обездвижил. А ведь эти парни были далеко не зелеными новобранцами, а хорошо обученными и подготовленными, уже опытными и обстрелянными бойцами.
— Через полчаса эти мешки с костями очухаются, сэр.
— Обойдется без последствий? — вкрадчиво проговорил Кольт.