Башня континуума
Шрифт:
— Так-то лучше, — сказал Хацуми, — Дэнни… эй? В чем дело? Тебе больно?
Дэниэл не слышал его. Он застыл, оцепенев. От случайного удара словно что-то щелкнуло у него в голове, мозаика сложилась, и все встало на свои места. Он подумал о доме и о том, что там что-то случилось. Он не знал, что именно, но вдруг понял, очень ясно, что его странствиям пришел конец. Наступила пора возвращаться домой.
«И платить по счетам», — всплыла в его голове странная, но очень ясная мысль.
Да, и платить по счетам, что бы это ни значило.
— Домой, —
— Что?
— Дом. Мне надо домой.
Тем же вечером Дэниэл уволился из казино, собрал вещи, добрался до Четырнадцатого Луизитанского Федерального Би-порта, отправился к билетным кассам и приобрел билет эконом-класса до Форта Сибирь. До следующего рейса оставался еще час. Дэниэл успел перекусить, приобрести кое-какие безделушки в качестве сувениров и проглотить на дорожку парочку вырубонов. Скачки всегда производили неблагоприятное воздействие на его желудок и вестибулярный аппарат, вызывая нечто вроде морской болезни, хотя он знал, что неприятные ощущения от Скачков — явление субъективное, некий животный атавизм.
— Как насчет того, чтобы малость поразвлечься, ангел мой? — обратился к ней Дэниэл после четвертого стаканчика спиртного.
От вырубонов стало полегче, но не настолько, чтобы Дэниэл отказался от спиртного, которое разносила пассажирам, точно сестра милосердия — корпию, белокурая, пышнобедрая, округлозадая Би-десса в стандартной униформе «Государственных Би-магистралей».
Она окинула его благосклонным взглядом. Дэниэл развязно положил ей ладонь на бедро, и широко улыбнулся, обнажив крепкие, сахарной белизны зубы.
— Через двадцать минут я освобожусь, красавчик.
Она освободилась и доставила ему несколько приятных минут за закрытыми дверьми крошечной пластиковой уборной. Когда он проделал необходимые прорехи в ее красивой униформе, их обоих чуть тряхануло, и на мгновение все кругом окрасилось в бешено-пылающий ярко-алый цвет, но не от их страсти. Это Би-яхта совершила Скачок.
— Не дергайся, все путем, красавчик. Просто Скачок.
— Да знаю, только никак не могу привыкнуть к этому… черт!
— Я и сама первое время каждый раз дергалась и вздрагивала, а потом притерпелась. Пять лет уже работаю, четыре рейса в неделю получается.
— Не страшно?
— Ты о чем?
— Летучие голландцы.
— Что? Ты про те дурацкие истории о машинистах Би-ячеек, которые проливают кофе на клавиатуры, а потом бесследно пропадают Би-яхты? Все это выдумки. Ох, такие страсти напридумывают… Будто Би-яхты проваливаются в прошлое или в будущее, или рассеиваются на элементарные частицы, или же возвращаются в Би-порты в целости и сохранности, но без пассажиров…
— Вот я и говорю. Летучие голландцы.
Продолжая болтать, Дэниэл занимался своим грязным делом. Девушка облизывала красные губы и пылко стонала. В перерывах между стонами она поведала ему, что истории о бесследно пропавших из-за технических неполадок Би-яхтах — чушь на постном масле. Если вдруг возникнут какие-то неполадки, они плавно выйдут из Скачка в ближайшей безопасной точке регулярного стазис-пространства и передадут сигнал бедствия. Но, конечно, это чистой воды теория. За полторы сотни лет, прошедшие с момента основания, государственная корпорация «Государственные Би-магистрали» подтвердила высочайшее качество работы, профессионализм своих служащих, и…
Дэниэлу уже осточертел донельзя ее кукольный треп, он зарычал, заткнул ей рот поцелуем и навалился на нее, молодой, злой и горячий. Довольная, она одарила Дэниэла целой бутылкой сносного спиртного, в обнимку с которой он и скоротал остаток пути.
Прибыл он в Форт Сибирь далеко не в лучшем виде, пьяный от бренди, как купидон от любви, с больной головой, помятый и взъерошенный, с расстегнутой ширинкой щегольских черных брюк. Пройдя череду камер ионизации, таможенный и паспортный контроль, он, наконец, вышел из огромного, сверкающего здания Би-порта на улицу.
И сразу увидел Копилку.
За минувшие годы Дэниэл уже успел забыть, какая она, и зрелище потрясло его. Словно бриллиант в диадеме красавицы королевских кровей, Копилка возвышалась над остальными золотыми, алебастровыми, ультрамариновыми, пурпурными административными и жилыми зданиями, и в оранжево-алых закатных всполохах, стройная и серебристая, напоминала устремленный к небу величественный и непокоренный горный пик. Надменная, величественная, непреклонная, Копилка была, словно ось, вокруг которой вращался Город Городов, да что там — вся Империя, а, быть может, и весь этот нелепый, ненавистный ему мир…
— Тварь, — сказал Дэниэл и сплюнул сквозь зубы.
Ну, что ж. Это был дом.
Добро пожаловать.
Он вернулся.
Шарлотта до последнего не верила, что он всерьез. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Принцы, Золушки, хрустальные туфельки — нет, это сказки, сентиментальные, безнадежно вышедшие из моды сказки, и давно настала пора сдать в их музей и заспиртовать в формалине вместе с чьими-то протухшими внутренностями.
Тем не менее, вопреки здравому смыслу, Распрекрасный Принц объявился и застал Шарлотту врасплох. Она как раз страдала над гроссбухами, делая пометки и пытаясь распутать путаницу с налогами, когда перезвон колокольчиков на входной двери цветочного магазина оторвал ее от бухгалтерского учета. Зажав гроссбух подмышкой, Шарлотта вышла из крошечного подсобного закутка посмотреть, кто там заявился, и увидела его.
— Добрый вечер.
Шарлотта моргнула, а затем стряслось страшное. Пол сделался скользким, как ледяной каток, она издала короткий испуганный крик и упала, а сверху ее прихлопнуло гроссбухом.
— Ох, — простонала она, вспомнив, что сама пятнадцать минут назад вымыла полы, которые, должно быть, еще не успели толком просохнуть.
— Вы целы?
Их милость подошел к ней, помог ей подняться, поставил на ноги и заботливо отряхнул.
— Не ушиблись?
— Нет.
— Точно?