Башня Крови
Шрифт:
Тень Молак, стоявшая у правого плеча, одобрительно кивнула:
— Хорошо сказано, господин. Напомнить о том, что вы тоже были Первым домом севера, совсем не лишнее.
Пока в ложе надо мной решали, что ответить, откуда-то слева послышался одобрительный крик:
— А ты остёр на язык парень. Считаешь, что Великий дом Хонесто не хочет видеть в вас напоминание о прошлом?
Мгновение я молчал, пытаясь сообразить, что ответить, а затем всё так же молча с улыбкой пожал плечами.
Адепт опустил руки, шагнул прочь от тела. Глухо
— Ваша светлость, этот юноша мёртв. Очень глубокая и обширная рана, я оказался бессилен.
Владетель Ирмай покачал головой и спросил:
— И после этого ты хочешь, чтобы я объявил о твоей победе?
Я упрямо повторил то, что и советовала мне тень Калиос:
— Победа есть победа. Неважно, какой у неё был исход. Или вы хотите сказать, что в схватке выиграл Идао? Смешно, — громко выкрикнул. — Хранители видят все! — уже тише надавил, требуя. — Что сказали бы Хранители о таком решении? Объявите о победе моего Дома, ваша светлость. Или же зачитайте те пункты правил судебного поединка, где говорится, что я проиграл.
Раздался гулкий голос, который я легко узнал. Отец. Он тоже шёл от ворот, только от тех, через которые вышел я. Но голос его был отлично слышен и сейчас, когда ему ещё оставалось пройти половину пути:
— Ваша светлость, я многие годы верно служил вам. Разве я заслужил того, чтобы мой род получил в награду такую несправедливость? — стиснув кулак здоровой руки, отец выкрикнул. — Справедливость! Я требую лишь справедливости! У моего Дома есть две победы из трёх, а значит, все слова Дома Вораз лживы. Справедливости! Хранители видят все!
Несколько мгновений над полем царила тишина, а затем кто-то выкрикнул на трибунах:
— Справедливость!
Спустя десять ударов моего бешено стучащего сердца уже десять, а может быть и двадцать голосов кричали:
— Спра-ве-дливость! Спра-ве-дливость! Спра-ве-дливость!
Остальные десятки идаров молчали. Но и этого было достаточно. Я обвёл трибуны взглядом. Почти всех кричавших я знал. Мелкие владетели Малых домов. Я видел их каждый год на ярмарке. Мало кто из них любил толстяка Вораз. Неожиданно взгляд зацепился за очень знакомое лицо. Фату. Он тоже кричал, потрясая кулаком в такт слогам. И рядом с ним кричал ещё один идар старше. Отец? Владетель Великого дома Опулето?
Едва крики стали чуть стихать, как рядом завопили с удесятерённой силой:
— Справедливости!
Я стиснул зубы, перевёл взгляд на Атия, который на коленях стоял перед телом сына. Этот крик принадлежал ему. Он набрал в грудь воздуха и снова завопил:
— Справедливости?! Отлично сказано! О какой справедливости может идти речь, если победа досталась ему вопреки правил? Что дальше? Удары в спину? Вдвоём на одного? Огонь реольцев в потайном кармане? Справедливость? — ткнул в меня окровавленной и дрожащей рукой. — Вы можете признать мой Дом проигравшим, но только после того, как этому ублюдку отрубят голову!
Отец рявкнул:
— И это ты говоришь
— Довольно!
Я снова поднял взгляд на ложу над собой. На Ирмая, владетеля Великого дома Хонесто.
— Как мы видим, справедливость у каждого своя. Не буду скрывать и пытаться сохранить перед вами лицо: и я, и судья севера в растерянности. Мы не можем сейчас огласить, что перед нами: победа Малого дома Денудо или ничья. И я, и уважаемый судья будем изучать правила судебного поединка и поднимать архивы в поисках схожих случаев. Завтра мы огласим решение сегодняшнего поединка.
Трибуны идаров, сам толстяк Вораз, сотни простолюдинов взорвались воплями и криками.
А едва они чуть стихли, владетель Ирмай рявкнул, заставляя их слушать его:
— Справедливость! Вы сами потребовали её, разве нет? Как я могу быть справедлив, если не буду опираться на законы и опыт предков?
Отец выругался сквозь зубы и странно повёл головой из стороны в сторону, словно не в силах поверить в то, что слышит.
Голос владетеля Ирмая продолжал греметь над полем Игр:
— Но есть то, для чего не нужно обращаться к прошлому. И это нарушение эдикта короля и убийство одним идаром другого. У тебя есть возражения по этому пункту, Лиал из Малого дома Денудо?
Я покачал головой:
— Нет, ваша светлость.
Он коротко приказал:
— Стража, взять его. В камеру дворца.
Суок едва дождался, когда за Нумеро закроется дверь:
— Так что у нас за план, Нумеро? — видя, что Нумеро молчит, переспросил снова. — Что за план?
Патио мрачно буркнул:
— Похоже, плана нет.
Нумеро тяжело опустился на свободный стул, сграбастал ближайший кубок и глотнул из него. Только затем ответил им обоим:
— Конечно, нет. Я ведь не планировал, что меня отравят прахом Безымянного.
Сразу несколько человек переспросили:
— Что?
Суок воскликнул:
— Так почему ты не объявил об этом на поле?
Нумеро жёлчно усмехнулся:
— Объявить Ирмаю о чём? О том, что вместо того, чтобы по приезду броситься умолять его о снисхождении, бродил по старым друзьям и беседовал с ними? Как и положено о женщинах, вине и мечах? Сказал, а что дальше? Кого же из вас мне нужно было обвинить в попытке обмануть Хранителей? Тебя, Суок? Или тебя, Узир?
Если Суок вскинулся и растерянно замычал, то темноволосый Узир лишь огладил свою короткую бородку и кивнул:
— Лучше бы меня. Суок вряд ли бы сообразил, а вот я должен был бы догадаться, чего ты от меня хочешь.
Нумеро отмахнулся:
— Или не должен был догадаться. Кто бы вообще оказался готов к такому? Скорее ты бы решил, что Нумеро сменил сторону и решил уничтожить союз.
Темноволосый Узир набычился было, но затем тяжело выдохнул:
— Не буду спорить. Как верно сказал Патио, к такому мы точно не готовились.