Башня страха
Шрифт:
— Почему вы говорите о безумии?
— А неужели же человек в здравом рассудке стал бы добровольно стремиться к воскрешению Накара Отвратительного?
— Таких людей, по-видимому, больше, чем вы подозреваете. Хотя суть плана старика не в этом. Чего вы хотите от меня?
Бел-Сидек прошелся по комнате, давая Карзе время подумать.
— Мне нужен ключ от крепости, — выдал он наконец. — Мне нужна тайна входа в нее. Я настаиваю.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите. Бел-Сидек подошел к двери.
— Шид! — окликнул он. — Ступайте в Минисию.
Хомена бел-Барка был старым товарищем бел-Сидека. Он, хоть и был заместителем Карзы, примыкал к умеренной фракции Союза.
— Вы не сделаете этого, бел-Сидек.
— Уже делаю. Отказываясь выполнить мое требование, вы подрываете авторитет главы движения.
— Лучше убейте меня, но не смещайте.
— Не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Вы ценный для Живых человек. Но если настаиваете…
Карза вопросительно взглянул на него, пытаясь определить, серьезно ли говорит бел-Сидек.
В тот момент Сису был серьезен как никогда.
Мериэль была права. Пора взять власть в свои руки, показать им, кто здесь главный.
— Скажите то, что мне необходимо знать, Карза.
Генерал Кадо, переодетый в кушмарраханское платье и закутанный от дождя в широкий плащ, чувствовал себя ужасно неловко. Никто на него даже не взглянул, но генерал не мог отделаться от чувства, что горожане знают, кто скрывается под плащом, и хихикают втихаря. И все извечное проклятие, что тяготеет над геродианами. Повсюду, кроме родных провинций, эти коренастые, низкорослые и лысые люди ощущают себя чужаками.
Но генерал Кадо ни с кем и никогда не делился подобными мыслями. Какое, черт побери, проклятие! Высокие или низенькие, геродиане владеют этими землями по праву победителей.
Кадо окинул взглядом провожатого, посланного полковником бел-Сидеком. Не пахнет ли тут предательством? Со времен сражения при Дак-эс-Суэтте, которое он принял, понадеявшись на непредсказуемых дартар, генерал так не рисковал. Тогда, по всеобщему мнению, предложение коварного Фа'тада было ловушкой.
Сейчас генерал не мог прийти ни к какому заключению. Провожатый тоже был закутан в плащ, тоже ежился под косыми струями дождя. Просто товарищ по несчастью.
Погода не благоприятствовала полету фантазии и вдохновенному проникновению в планы коварного врага. В такую погоду можно лишь тупо шлепать по мокрой дороге, вперед и вперед, куда ведут. Серое свинцовое небо навевало мрачные мысли. Крепость, они как раз поравнялись с ней, казалась грудой темных, блестящих от воды булыжников, источающей угрозу, словно пробуждающаяся от сна змея, что кольцом свернулась среди нависших над городом туч.
Кадо подумал о своем флоте. На море скорее всего погода еще хуже. Ветер гонит корабли через залив Тун со скоростью от шести до восьми узлов. Завтра они достигнут дальнего берега. Солдаты высадятся на берег и по побережью кинутся в погоню за налетчиками-турками.
Генерал Кадо надеялся, что войска его одержат блистательную победу в кровавой битве. Победу, которая потрясет и дартар, и турок, и жителей прибрежных провинций, и его недоброжелателей и клеветников в столице империи. Тысячи пленных, ничего не понимающих, не успевших оказать сопротивление турок, — это должно произвести сильное впечатление.
От акрополя они начали спускаться вниз узкими улочками Хара. Наверное, решил Кадо, они идут так долго, потому что проводник специально петляет, пытаясь запутать его.
Уголком глаза генерал заметил какое-то движение. Спутник его прорычал что-то и бросился вперед. Что-то тяжелое опустилось на голову, на плечи Кадо. Он потерял сознание.
Очнулся генерал в крытой повозке. Руки и ноги его были связаны, на голову надет мешок. Кадо испугался не столько за себя, сколько за солдат. Лучших командиров он отправил в погоню за турками.
Бруда хорош на своем месте. Но сумеет ли он поладить с градоначальником? Справится ли он, если дело дойдет до катастрофы?
Судя по всему, полковник бел-Сидек решил, что Живым пора выступить на сцену.
Кадо не знал, придет ли кому в голову выкупить его. Талига, возможно, не станет хлопотать. А сестре только выгодно, если муж ее напорется на вражеский кинжал.
Мучительно хотелось помочиться.
Глава 18
Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Насиф в сопровождении посланца Живых отправился в Дом Правительства. Аарона он на всякий случай оставил ждать дома. Теперь Аарон жалел, что послушался и не поступил, как хотел, — не пошел с ними. По крайней мере надо было попросить Насифа сказать генералу Кадо, чтоб семью его отпустили домой. От одиночества Аарон чувствовал себя совершенно разбитым.
Не кончится ли его роль в этой игре с возвращением Насифа? Не иссякнет ли интерес к нему генерала Кадо? Аарон надеялся на это, но со страхом осознавал, что надежды его скорее всего тщетны. Сильные мира сего не отпускают так легко тех, кто попался в их лапы.
В дверь постучали.
У Аарона замерло сердце, тело покрылось липким потом. Он подошел к двери, посмотрел в глазок.
На пороге стоял дартарин Йосех.
Аарон отпер.
— Да? — с улыбкой спросил он. Против своей воли Аарон симпатизировал этому парнишке.
— Фа'тад хочет поговорить с вами. Аарон не ответил. Он смотрел, что делается на улице. Уже почти стемнело. Ливень кончился, но дождь продолжал идти. Что называется, зарядил надолго. В сточных канавах бурлила вода. Когда небо прояснится, Кушмаррах будет не узнать — вонь наконец исчезнет, воздух очистится, и чистенький, свежевымытый город предстанет во всей красе.
— Господин, Фа'тад просил узнать, примете ли вы его. Господин? Что такое с парнишкой?
— Фа'тад ал-Акла?
— Да, господин. — Дартарин понимающе усмехнулся. — Я его тоже побаиваюсь.