Башня ярости. Книга 2. Всходы ветра
Шрифт:
– Сероглазая с очень длинными светлыми косами, – с сомнением переспросил Нэо, – она смертная?
– Трудно сказать, но она не эльфийка... Я знаю, вы пытаетесь докричаться до... до старшего сына Залиэли. Ты ему – брат, Норгэрель – племянник, вы искренне привязаны друг к другу, но он не слышит вас, а вы – его. Как чужая женщина смогла заглянуть за такой барьер?! Откуда в ней столько силы и столько нежности? Тут не ошибешься... Вспомни, кто мог вас так любить? Если мы будем знать имя, мы ее дозовемся.
У кого из оставленных им светлые косы? Кто может их помнить, ведь прошло столько лет! Если б Ларрэн увидел сероглазого горбуна, Нэо б еще понял,
– Мне очень жаль, я не знаю никого похожего. Может быть, Норгэрель, но вряд ли.
– Мы все равно прорвемся друг к другу, – твердо сказал Лунный, – рано или поздно, но прорвемся. Но лучше раньше. Грэдитара посеял ветер, а пожинать бурю придется другим...
– Ларрэн, – Рамиэрль прекрасно понимал, что говорит глупость, но что делать, если глупость приставила к горлу кинжал. – Может быть, не стоило разбивать зеркало?
– "Не стоило"? «Может быть»? – Лунный задумчиво погладил шрамы на запястье. – Такие мысли мой покойный победитель и подбрасывал своим избранникам. Почти все гончие Грэдитары – он так их называл: и Архипастырей, и императоров, и полководцев – начинали с «может быть», благих намерений и еще с обид... Те, к тому ты хочешь обратиться, не стали бы слушать ЭТОТ шепот. Иногда я просыпался или меня будили, и я видел, как действует зеркало... Хозяин Вархи ставил тех, кого облюбовал, перед выбором. В снах. Те, кто шли у него на поводу, проснувшись, рано или поздно ступали на избранный путь. Впрочем, Грэдитаре лишь казалось, что он управляет зеркалом, оно обладало собственной волей, и у него были другие хозяева...
Ларрэн впервые заговорил о том, что с ним случилось, и Нэо очень захотелось заставить его замолчать. Это было трусостью, но есть вещи, о которых лучше не знать.
– Это зеркало – чудовищная вещь, – Лунный попробовал улыбнуться. Ему не хотелось говорить так же сильно, как Роману не хотелось слушать. – После того как его напоили моей кровью, я стал его чувствовать...
Я не думаю, что Грэдитара создал эту... вещь сам, скорее украл у тех, кому служил раньше. Может быть, ему нарочно подсунули осколок... Как бы то ни было, сначала зеркало было маленьким, потом ему понадобилась башня. Я его узнал, когда оно было меньше раз в десять – тогда в нем еще не было Света, только отвратительные и Тьме и Свету Безумие и Туман... То зеркало Грэдитара еще смог пронести Путями, но здесь оно стало расти, и с ним росла башня. Я был узником Грэдитары, а он узником Зеркала, он не мог отойди от этой, – плечи Ларрэна непроизвольно дернулись, – этой... вещи дальше, чем на сотню шагов...
Любая сила не имеет ни совести, ни мыслей, это не ново. Когда я попался, Грэдитара получил доступ к Свету, хотя он и раньше имел с ним дело – в этом я не сомневаюсь. Он подчинил Лунный талисман с помощью моей крови и отдал его Зеркалу. Меня тоже. Я грезил теми же снами, Нэо.
Если не будет другого выхода, когда мы выберемся, я отдам тебе мои воспоминания, в них можно найти ответы на многие вопросы, но я бы предпочел все забыть.
– Хочешь, я помогу тебе это сделать?
– Хочу, но не имею права. Моя ошибка и так стала причиной многих бед, а в этом бреду слишком много смысла. Может быть, мои кошмары еще помогут нам принять верное решение, – Ларрэн махнул исчерченной шрамами рукой, – главное не в прошлом, а в будущем. Каждый мир несет в себе и свою гибель, и свое спасение, а Тарра сейчас, как загнанная лошадь, вот-вот упадет... Грэдитара был шпорами и хлыстом, но не наездником и тем более не хозяином.
Зеркало ненавидело его
Отвратительное шаркающее создание скрылось из глаз. Оно плелось неимоверно медленно, медленнее не только коня, но и пешего человека.
Твари хотелось укрыться в туманных болотах, затаиться, ей не нравилась дорога, на которую ее толкали, она желала покоя и только покоя. Туман, холод и пустые длинные сны, что может быть лучше? Зачем ей свет, шум, бой? Она устала, ей больно и тоскливо, но у нее нет выбора...
Эмзар с трудом вырвался из чужой и чуждой тоски и, отвечая на незаданный вопрос, тихо сказал:
– Это Ройгу, Клэри.
– Ройгу? – переспросил рыцарь Осени. – Но это же невозможно! Ройгу может возродиться лишь в ребенке Эстель Оскоры, а Геро бездетна.
– Это так и не так. Ройгу-бог, наделенный разумом и волей, с проснувшейся памятью о былом величии, не вернется, пока сын Герики и одержимого духом Ройгу не вырастет и не пройдет ритуал посвящения, но тем, кто оседлал Белого Оленя, это и не нужно. Они воскресили тело бога, и оно не более, чем орудие в их руках. Не спрашивай меня, как это сделали, нам некогда искать ответ, хотя он, несомненно, лежит на поверхности, сейчас нам нужны наши кони. – Эмзар сосредоточился, призывая Опала, и Клэри последовал его примеру.
– У нас есть немного времени, – рыцарь Осени повернулся к повелителю Лебедей. Случившееся потрясло Клэри, но он уже взял себя в руки, – скажи, что нам делать?
– Не пустить Ройгу к Вархе.
– Как?
– У нас только один способ, и ты его знаешь.
– Ты хочешь сказать...
– Эта тварь и ее поводыри – не самое страшное, Клэри. Их могут уничтожить и Геро, и Эрасти. Думаю, Рене это тоже по зубам, но все они далеко, а тварь ведут в Варху. Мы переоценили билланскую победу, вернее, недооценили ройгианцев, по крайней мере, троих.
– Я ничего не понимаю, – с горечью признался рыцарь Осени, – хотя я там был, а ты – нет.
– Клэри, – голос Снежного Крыла был безмятежен, словно повелитель Лебедей уже принадлежал иному миру, – ты видишь многое, но тебе некогда обдумать увиденное. Возможно, я ошибаюсь, и я был бы этому рад, но мое сердце на этот раз согласно с моим разумом.
Сотни лет в Биллане и Тарске приносились жертвы, сотни лет шла война с Таяной и Корбутом, но это была обычная война. Мы решили, что ройгианцы без талисмана Шаддура растеряли свою магию, ведь она им не помогала, она даже не защитила их жрецов. Геро вернулась, но не услышала Ройгу, хотя на душе у нее было тревожно. Мы ничего не понимали, а Чаша наполнялась и была наполнена, но собранную силу в ход не пустили. Когда пала Биллана, трое бежали, унося с собой Чашу.
– Это ничего не объясняет.
– Это объясняет все, если предположить, что к ним в руки попала гривна. Я страшно ошибся, когда не позволил Шандеру Гардани открыть, где она. Ройгианцы искали талисман у нас и в Вархе, и я решил, что лучший способ не выдать тайну – ее не знать. Мне казалось правильным переложить эту заботу на Шандера, я догадался, что Гардани хочет завещать ее Герике, и помог ему обратиться к Эстель Оскора через годы... Клэри, Геро зря сидела у могилы Шандера, пытаясь почувствовать гривну. Ее там не было.