Башня ярости. Книга 2. Всходы ветра
Шрифт:
– Дан Луи, – Анджей улыбнулся, – вижу, вы расстались с моим сыном?
– Ежи должен взять билланский лагерь.
– Он его взял, туда же подошла уцелевшая конница. Они ударили северным с тыла.
– Сандер... Мой король там?
– Да. Он командует сражением по праву Арроя, я лишь не мешаю ему. Мы должны не выпустить из второй ловушки тех, кто вырвется из первой. Это – гоблины, так что нам придется туго.
– Мы должны победить, – горячо заверил Луи, изо всех сил стараясь не брякнуть про Жабий хвост. Анджей Гардани походил на Сандера. В том смысле, что прежде всего был хорошим человеком, потом отменным
– Дан Луи.
– Ваше Величество.
– Вы любите одну из моих племянниц? Говорите, как есть, нам скоро в бой.
– Я люблю Беату.
– Но вы с ней не объяснились?
– Нет. Она – племянница короля Таяны, я – изгнанник, моя дорога – это дорога Александра.
– Дорога Александра – это дорога Гардани и дорога Тарры. Вы ничего не сказали Беате, зато она сказала мне все. Она вас любит. Вы поженитесь осенью. Вы правы, идет война и надо спешить жить. – Анджей прикрыл ладонью глаза от солнца. – Идут. Что ж, мы готовы...
Возмущенное ржание за спиной. Так свои чувства выказывал лишь один конь на свете. Садан! Черногривый возник из гущи боя и помчался бок о бок с хозяином. У Садана хватило ума не задевать серого, свою злобу он срывал на врагах. Жеребец вскидывался на дыбы и обрушивал кованые копыта на огрызающихся гоблинов. Атэв был умен, он не позволял подсечь себе ноги и не нападал там, где его ждали. Садан знал, что ржать в походе – преступление, но в бою отыгрывался на полную катушку. Огромная лошадь злобно кричала и убивала, словно в нее и впрямь вселился неистовый дух атэвских пустынь. Для Александра появление Садана стало еще одним знаком победы, он жалел лишь о том, что в пылу битвы не может сменить глупенького серого на испытанного друга.
Пока ему удалось все, что он задумал. Северяне не ожидали удара в спину, и копье тяжелой конницы, наконечником которого стали «Серебряные», нанесло им пусть не смертельный, но серьезный удар. Александр рубился в первых рядах и чувствовал, что враг вот-вот сломается. Отбиваться на два фронта тяжело даже гоблинам, особенно когда спереди такие же горцы, а сзади – исконные враги, испытавшие в один день поражение и победу. Сандер сам не знал, откуда у него такая уверенность в себе и в исходе боя, ему некогда было об этом думать, он отдавал приказы, дрался, вновь отдавал приказы и брался за меч, с каждым шагом приближаясь к цели.
Северяне отступали, собираясь прорваться через лес той же дорогой, что и пришли. Не вышло! Правильно он там оставил спешенных рыцарей. Они отдохнули и жаждали искупить утренние глупости. Налетевшие на сильный отряд северяне отступили и рванулись к единственной оставленной им дороге. К проходу в холмах. Сердце Сандера бешено застучало, он и его люди сделали все, что нужно, но Анджей и Луи, поняли ли они? Пришли ли? Поняли и пришли. Отступление гоблинов замедлилось. Они по-прежнему уходили сквозь расщелину, но медленно, очень медленно. Так не наступают и не отступают, так стоят на месте и умирают, место умерших заступают следующие, и очередь за смертью сдвигается
Задние гоблины еще огрызались, но Сандер о них почти не думал, осадив коня, он начал выбираться из схватки. Садан ударом копыт добил последнего врага и последовал за хозяином. У большого, похожего на кабана камня Сандер наконец расстался с серым дрыгантом, которого взял под уздцы неизвестно откуда взявшийся «Серебряный». Счастливый Садан танцевал, желая вернуться в бой, но Сандеру был нужен Ежи.
Сын Анджея отыскался почти сразу. Он увидел маневр Тагэре и поскакал за ним. Шлемы оба сняли одновременно, подставив теплому вечернему ветру мокрые лица.
– Победа! – выдохнул таянец.
– Да, но она должна быть полной. Из первого мешка они вырвались и угодили во второй. С людей бы хватило, но эти ваши гоблины... Оставь здесь с полтысячи и тех, кто потерял коней и легко ранен. Когда северяне вползут в холмы, перекройте проход их же телегами и держите пробку, а остальные за мной. Если они вырвутся из второго мешка, то угодят в третий! И пошлите кого-то за «Вепрями», пусть возвращаются тем же путем, что пришли.
– Виват, – черные глаза Гардани полыхнули радостью, – мы покончим с ними!
Это был тот самый овраг и та самая речка, в которой он смывал с себя чужую кровь. Тогда была осень, и рябиновые гроздья заменили ему погребальные лилии, теперь там, где он закопал мальчишку, имени которого так и не узнал, белели какие-то цветочки, а Гразские холмы покрывала молодая трава, которую щипали овцы. Им было все равно, что тут произошло, да и людям, по большому счету, тоже.
Рафаэль Кэрна опустил руку в холодную воду – говорят, в одну реку два раза не войдешь, как бы ни хотелось. Мириец с раздражением брызнул на нагло рассевшуюся перед самым его носом стрекозу, стрекоза улетела, но это ничего не изменило. Они с Алко ждали почти кварту, а отправившийся на поиски Александра Серпьент не возвращался. Рито очень надеялся, что Крапивнику не попались очередные актеры. Они и так изрядно подзадержались, гоняясь за «теятером» и разрушая его магию.
Когда стало ясно, для чего по Арции расползаются бродячие труппы, маркиз Гаэтано и его жгучий приятель пошли по следам лгунов. Крапивник пел, Кэрна готовился, если что, станцевать – не потребовалось. Песня про крапиву действовала безотказно, более того, она зажила своей жизнью, ее пели везде, в ней меняли и переставляли слова, добавляли куплеты, по большей части непристойные. «Крапивные куплеты» догоняли и опережали актерские фургончики, прорастая сквозь магию лжи, как прорастает крапива в запущенных садах. Через двенадцать дней Кэрна опомнился, вернее, понял, что больше делать ничего не нужно, все пойдет само собой.
Серпьент слегка огорчился, но затем воспылал желанием отыскать пропавшего короля и спеть ему. До Гразы они добрались быстро и без приключений, самым трудным было найти место, где можно свести в овраг Алко, после чего Серпьент улетел, не забыв вырастить в месте спуска чудовищные крапивные заросли. Ждать – вещь неприятная, особенно для мирийца, но Кэрна терпел, то следя за облаками, то считая звезды, то повторяя уроки Серпьента или вспоминая эскотские песни. След Сандера мог найти только Крапивник, значит, он его дождется.