Башня Зеленого Ангела
Шрифт:
Мириамель сердито посмотрела на принца:
— А что будет с Воршевой?
Джошуа кивнул и улыбнулся:
— Я буду искать отца, но только после того, как оставлю жену и детей в безопасности. Многое надо сделать, но здесь, в Эркинланде, меня все знают. — Он тихо засмеялся. — Видите, я подражаю герцогу Изгримнуру и отпускаю бороду, чтобы изменить внешность. — Принц потер подбородок. — И сегодня я уезжаю на юг. Скоро у старого графа Страве будет ночной гость. Он кое-что должен мне… и я напомню ему об этом. Если кто-то и может выманить Воршеву с детьми из наббанайского замка, то это хитрый хозяин Пирруина. И он получит от этого большее удовольствие,
— Вдова и наследники погибшего принца таинственно исчезают. — Саймон не мог скрыть улыбку. — Из этого выйдут прекрасные сказки и баллады.
— Это уж точно. И я не сомневаюсь, что буду слушать их и смеяться. — Он протянул руку и сжал плечо Саймона, потом наклонился и обнял Мириамель. — Теперь мне пора идти. Виньяфод ждет. Скоро рассвет.
— Ну а если вы найдете Камариса и Воршева будет с вами? Что дальше?
Принц помолчал:
— Югу понадобится новый носитель свитка, который работал бы вместе с Тиамаком — конечно, если Орден примет меня. Я не могу придумать ничего, что понравилось бы мне больше, чем оставить все эти заботы о битвах и правосудии и начать читать и думать. Возможно, Страве поможет мне приобрести «Чашу Пелиппы» и я стану владельцем тихого трактира в Кванитупуле — трактира, двери которого всегда будут открыты для друзей.
— Значит, ты и вправду уходишь? — спросила Мириамель.
— Правда. Я получил свободу — дар, о котором даже не смел мечтать. Я был бы неблагодарным, если бы не принял его. — Он встал. — Странно было слушать погребальные мансы о самом себе сегодня в Хейхолте. У каждого должна быть такая возможность еще при жизни — это дает пищу для размышлений. Дайте мне по крайней мере несколько часов, а потом расскажите Изгримнуру и другим, кому можно доверять, что я остался жив. Они в любом случае удивятся исчезновению Виньяфода. Но не откладывайте. Мне больно думать, что мой старый друг оплакивает меня: потеря сына — это достаточно тяжкий груз. Надеюсь, он поймет меня. — Джошуа двинулся к клапану палатки. — А вы двое — я думаю, что ваши приключения только начинаются, хотя и надеюсь, что грядущее, будет более счастливым для вас. — Он задул свечу, и в палатке снова стало темно. — Так же как я был бы глупцом, если бы не принял дарованной мне свободы, тьг, Саймон, поступишь очень глупо, если не женишься на моей племяннице, а ты, Мири, — если не примешь его предложения. Вам двоим предстоит много работы, и многое надо исправить, но вы молоды и сильны и прошли хорошую школу жизни. Да благословит Бог вас обоих, удачи вам. Я буду следить за вами и поминать в моих молитвах.
Клапан палатки поднялся, звезды замерцали над плечом Джошуа, и все снова потемнело.
Саймон сел, голова у него шла кругом. Джошуа жив! Камарис — отец принца! А возле самого Саймона лежит принцесса! Мир был невообразимо странным.
— Ну? — внезапно спросила Мириамель.
— Что? — Он задержал дыхание, испуганный тоном ее голоса.
— Ты слышал моего дядю. Ты собираешься жениться на мне? И что это за история про кровь Эльстана? Ты что, скрывал от меня это, чтобы отплатить за мое переодевание в служанку?
Он выдохнул:
— Я сам узнал только вчера.
После долгого молчания она тряхнула головой:
— Ты не ответил на мой другой вопрос. — Она взяла его голову, коснувшись кончиками пальцев чувствительного края его шрама. — Ты сказал, что никогда не оставишь меня, Саймон. Так ты собираешься сделать то, что велел тебе дядя Джошуа?
Вместо
Они собрались на покрытом травой склоне под Нирулагскими воротами. Огромный портал лежал в развалинах; птицы порхали над камнями и звонко бранились. Позади на мокрых крышах Хейхолта блестело заходящее солнце. Звезда завоевателя превратилась в еле заметную точку на северном краю темнеющего небосклона.
Саймон и Мириамель стояли держась за руки, окруженные друзьями и союзниками. Ситхи пришли проститься.
— Джирики, — Саймон осторожно высвободил руку и шагнул вперед, — я настаиваю на том, что говорил раньше, хотя это и было сказано в ребяческом раздражении. Твоя стрела пропала, сгорела, когда пал Король Бурь. Все долги между нами сгорели вместе с ней. Ты спасал мою жизнь не один раз.
Ситхи улыбнулся:
— Тогда мы начнем заново.
— Мне жаль, что ты должен уйти.
— Моя мать и остальные пострадавшие быстрее поправятся у себя дома. — Джирики смотрел на знамена и яркие одежды своих людей, выстроившихся вдоль холма. — Смотри на это. Надеюсь, ты запомнишь. Дети Восхода могут никогда больше не собраться в одном месте.
Мириамель смотрела вниз на ожидающих ситхи и на их нетерпеливых лошадей.
— Это прекрасно, — сказала она, — прекрасно.
Джирики улыбнулся ей, потом повернулся к Саймону:
— Итак, время моему народу возвращаться в Джао э-Типукай, но ты и я скоро увидим друг друга. Ты помнишь, я говорил тебе однажды, что не нужно волшебной мудрости, чтобы сказать, что мы еще встретимся. Теперь я повторяю, Сеоман Снежная Прядь. История не закончена.
— Все равно мне будет не хватать тебя — нам будет не хватать тебя.
— Может быть, в будущем все как-то наладится между моим народом и твоим, Сеоман, но это случится не скоро. Мы, древний народ, меняемся очень медленно, а большинство смертных все еще боится нас — и не без причины, после всего что сделали хикедайя. И все-таки я не могу не надеяться, что нечто действительно изменилось навечно. Мы Дети Восхода, наше время прошло, но, может быть, теперь мы не просто исчезнем. Может быть, когда мы уйдем, от нас останется что-нибудь кроме развалин и нескольких старых сказок. — Он сжал руку Саймона. Они обнялись.
Адиту последовала за своим братом, легкая и улыбающаяся.
— Ты, конечно, навестишь нас, Сеоман, и мы тебя тоже. У нас с тобой впереди еще много партий в шент. Я даже боюсь думать о том, каким хитроумным стратегом ты стал теперь.
Саймон засмеялся:
— Я уверен, что ты боишься моей игры в шент так же, как глубокого снега и высоких стен.
Она поцеловала его, потом подошла к Мириамели и поцеловала ее тоже.
— Будьте добрыми и терпеливыми друг с другом, — сказала ситхи, глаза ее блестели. — Вы проживете вместе много дней. Всегда помните эти мгновения, но не забывайте и о грустных временах. Память — величайший из даров.
Многие собрались вокруг них — некоторые собирались остаться на коронацию и помочь восстанавливать Эрчестер и Хейхолт, другие вскоре должны были возвратиться к своим городам и людям. Ситхи торжественно прощались со всеми.
Герцог Изгримнур вышел из толпы, плотным кольцом окружившей бессмертных:
— Я задержусь здесь даже после того, как корабль Гутрун придет из Наббана. Но нам придется выехать в Элвритсхолл до начала лета. — Он покачал головой. — Там будет чертовски много работы. Моим людям пришлось слишком тяжело.