Башня Зеленого Ангела
Шрифт:
— Они будут близки, как только могут быть близки брат и сестра. — Голос Адиту внезапно зазвучал торжественно и сильно. — Хотя много лет им придется жить врозь. Она будет путешествовать по землям, на которые никогда не ступала нога смертной женщины, и потеряет то, что будет любить больше всего, но найдет счастье с тем, что однажды с презрением отбросит. Он получит другое имя. Он никогда не получит трона, но королевства будут подниматься и падать по мановению его руки. — Глаза ситхи были широко раскрыты; казалось, она смотрит далеко за пределы
— Это какое-то проклятие? — Гутрун была испугана и сердита. — Какое ты имеешь право заниматься магией ситхи с этими эйдонитскими детьми?
— Спокойно, жена, — сказал Изгримнур, хотя он тоже был потрясен тем, что видел.
Адиту передала детей Воршеве, которая смотрела на ситхи в суеверном ужасе.
Джошуа тоже казался расстроенным, но честно старался, чтобы голос его звучал ровно:
— Это, наверное, было задумано как подарок. И все-таки, Адиту, наши обычаи не похожи на ваши.
— Это не то, что делаем мы, ситхи. — Адиту сама казалась немного удивленной. — Есть предсказания, которые сопровождают наши рождения, но это не постоянный обычай. Нет, что-то… нашло на меня. Я слышала голос у себя в ушах, как это бывает на Дороге снов. Почему-то я подумала, что это… маленькая Лилит.
— Но она же внизу, в холле, рядом с моей комнатой. Она спит уже много недель, и никто не слышал от нее ни слова, пока она бодрствовала. Что это за ерунда?
— Я не знаю. — Золотистые глаза Адиту были спокойными и ясными. Ее удивление прошло. Она наслаждалась сумятицей, которую вызвала. — И я сожалею, если кого-то испугала.
— Ну хватит, — сказал Гутрун. — Это расстраивает Воршеву.
— Я не расстроена, — мягко сказала молодая мать. Она тоже вернула большую часть своего хорошего настроения. Изгримнур подумал, бывало ли что-то подобное в се кочевом племени. — Но теперь я устала.
— Давай-ка вернем тебя в постель, Изгримнур. — Джошуа в последний раз расстроенно посмотрел на жену. — Мы подумаем об этом позже. Я полагаю, слова… Адиту… должны быть записаны — хотя, если они правдивы, я не уверен, что хочу знать такое будущее. Может быть, их лучше забыть.
— Пожалуйста, простите меня. Кто-то хотел, чтобы эти слова были произнесены. И я не думаю, что они предвещают зло. Ваши дети, по-видимому, предназначены для великих свершений.
— Я не уверен, что такие предсказания вообще могут быть хорошими, — ответил Джошуа. — С меня, например, уже вполне хватит великих свершений. — Он подошел к Изгримнуру и помог ему встать.
Когда они снова оказались в коридоре, Изгримнур спросил:
— Ты думаешь, это было истинное пророчество?
Джошуа покачал головой:
— Я жил со снами и предзнаменованиями слишком долго, чтобы говорить, что этого не может быть, но, как и со всеми подобными вещами, возможны
Изгримнур ничего не смог придумать, чтобы успокоить принца. Он переменил тему:
— Значит, Вареллан сдался. Жалко, что я не видел конца битвы. А как Камарис? А Хотвиг и остальные?
— Оба ранены, но ничего серьезного. Мы на удивление хорошо справились, спасибо Сориддану и остальным наббанайским баронам.
— Значит, мы идем прямо в столицу. Где, ты думаешь, Бенигарис попробует задержать нас?
Согнувшийся под широкой рукой Изгримнура, принц пожал плечами.
— Я не знаю, но уж попытается, не волнуйся. И эта битва может не закончиться так удачно. Я не хочу и думать о том, чтобы драться армия на армию в нижней части полуострова.
— Мы получим план местности, Джошуа, тогда решим. Когда они наконец добрались до его постели, Изгримнур обнаружил, что так же страстно желает лечь в постель, как молодой человек может мечтать о дне, свободном от занятий. Ты слабеешь, сказал он себе, но в этот момент ему было все равно. Это будет чудесно — уложить в мягкую постель ноющие кости.
— Дети замечательные, Джошуа. — Он поудобнее устроился на матрасе. — Не думай о словах Адиту.
— Я всегда беспокоюсь, — сказал принц, слабо улыбаясь, — так же, как ты всегда шумишь.
— Неужели мы действительно так увязли в наших привычках? — Изгримнур зевнул, чтобы скрыть гримасу от свирепой боли в спине. — Может быть, тогда действительно пришло время молодым оттолкнуть нас в сторону?
— Мы должны оставить им мир лучший, чем этот, если сможем. Мы превратили в дерьмо тот, что получили. — Принц взял Изгримнура за руку: — Спи теперь, старый друг.
Изгримнур смотрел, как принц выходит, радуясь, что его походка все еще упруга.
Надеюсь, ты получишь возможность увидеть, как растут эти двое детишек. И что они будут делать в том лучшем мире, о котором ты говорил.
Он откинулся назад и закрыл глаза, ожидая нежных объятий сна.
10 КОРОЛЬ-ТЕНЬ
Вся жизнь Саймона была теперь сосредоточена в двух руках: его и короля. В комнате было темно. Элиас сжимал его запястье холодными пальцами, и хватка его была нерушима, как железные кандалы.
— Говори. — Изо рта короля вырвалось облако пара, как у дракона, хотя в комнате было не так уж и холодно. — Кто ты?
Саймон пытался найти подходящие слова, но нс мог издать ни звука. Это просто кошмар, ужасный сон, от которого он никак не может проснуться.
— Говори, черт возьми, кто ты? — Глаза короля сузились, их сияние почти поглотили тени, скрывавшие его лицо.
— Н-н-никто, — заикаясь пробормотал Саймон. — Я… я… я… н-никто.
— Да ну? — в голосе короля был оттенок мрачного веселья. — А что привело тебя сюда?