Шрифт:
1
Осенью туманы приходят часто, да и штормы случаются чаще обычного.
Под Севастополем на берегу моря среди развалин древнего вольного города Херсонеса висит на столбах колокол.
От колокола тянется стальная проволока в небольшой дом на горе.
Колокол — это старинный маяк Торпан. В доме — педаль, которая прикреплена к проволоке.
Качнешь
Летом в тихую погоду Торпан молчит. В нем поселяются воробьи, а на столбах вырастает трава.
Днем он висит желтый от солнца, а ночью белый от луны. Висит у самой лунной тропинки, которая далеко уходит в море. И кажется, что не луна, а колокол ударил над морем белым светом и проложил тропинку.
Торпан гудел над Севастополем с давних времен. Он был побит осколками ядер и снарядов.
Когда сто лет назад иноземцам удалось захватить Севастополь, они увезли колокол. Он висел на соборе во Франции, пока снова не вернулся в древний город Херсонес.
2
В доме на горе жил смотритель маяка старый Нил. У него был внук Жорка.
Старый Нил подобрал Жорку маленьким в сорок первом году. Родные Жорки погибли. Отец умер в госпитале, а мать засыпало взрывом бомбы на Графской пристани. Маленький Жорка поселился в развалинах Херсонеса.
Тут его и нашел Нил и решил взять к себе. А чтобы мальчишка не пугался черной бороды и скрипа искусственной деревянной ноги, сказал, что они родственники. Дальние очень, но родственники. Жорка ему племянничный внук.
«Внук — это уже хорошо», — подумал тогда маленький Жорка. Пускай даже такой непонятный, как племянничный.
Старый Нил и племянничный внук зажили на Херсонесской земле. Только немцам они никогда не звонили в Торпан: вырыли под колоколом яму и обрубили канат, на котором он висел.
Колокол упал, и его засыпало песком. Стальную проволоку скрутили и убрали в дом.
Прошла немецкая оккупация, вернулись наши моряки. Они помогли старому Нилу откопать колокол и повесить на прежнее место.
Снова Торпан начал звонить, гудеть при тумане и шторме, предупреждать корабли об опасности.
Моряки говорили: «Погоди, Нил, мы тебе установим сирену-автомат. Сиди в доме, отдыхай. Она сама гудеть будет». Но старый Нил любил свой колокол и не хотел менять его на сирену-автомат. Он качал педаль и слушал, как гудит, размешивает туман колокол, пересиливает шторм. Час за часом качал педаль, сворачивал газетные папироски из крошеного табака, курил и думал о прожитой жизни.
Нила подменял Жорка. Он приспособился толкать педаль и готовить уроки. Жорка учился в техникуме.
Старый Нил надевал бушлат и потрепанную, без ленточек бескозырку. Ковылял к морю. След деревянной ноги оставался на влажной земле.
Нилу нравилось в шторм постоять у прибоя.
Волны разбивались о скалы и вспыхивали пламенем брызг. Брызги ожигали колокол и сбегали с него мутными струйками. Торпан гудел то глуше, облитый морем, то звонче, когда море не доставало до него. Тяжелый, он почти не двигался от ударов била, и под ним, как под крышей, лежал круг сухого песка.
Старый Нил, надышавшись штормовым морем, возвращался в дом. Растапливал печку и ставил чайник.
Запах тумана сменялся в доме запахом печного огня, свежей золы.
В рукомойнике с железного стерженька стекала по капле вода и стучала в таз.
Жорка вырос у старого Нила под гул Торпана и стук капель из рукомойника. Эти звуки сделались звуками его детства.
Приходили в дом смотрителя и ребята, которые жили поблизости, — Настюша, Алка, Борис и Гришутка. Они помогали раскачивать колокол, когда Жорка уходил в техникум или уезжал на завод на практику.
Весной тоже случались туманы и штормы. Но ветер с моря дул не холодный, теплый.
К Торпану из Карантинной бухты приходили свободные от службы моряки, сидели и слушали, как Торпан тяжелым гулом встречает тяжелую штормовую волну. Закуривали. Думали о своем.
3
Часто ребята брали учебники, шли на главную площадь Херсонеса.
В античное время на площади были выстроены общественные здания, где заседал Народный совет, храм, установлены статуи заслуженных граждан города.
От храма сохранились колонны и циркульные арки. От общественных зданий — обломки стен, выложенные мозаикой из разноцветной гальки.
Сохранилась и мраморная плита, на которой был высечен текст присяги граждан республики.
Археологи читали ребятам присягу, где говорилось о гавани, о варварах и эллинах, о херсонесском народе:
«…Буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам Херсонеса:
Не предам гавани и прочих укрепленных пунктов и остальной территории, которой херсонесцы управляют, ничего, никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать для херсонесского народа.
…………….
Пребывающему во всем этом да будет благо. Не пребывающему да будет зло… и пусть ни земля, ни море не приносят ему плодов…»
Неподалеку от главной площади города висел Торпан. Казалось, он тоже служил древним херсонесцам, звонил их кораблям в шторм и туман.
В развалинах жили ящерицы. Они выползали и грелись на солнце. Лежали на камнях зелеными веточками.
Ребята тоже устраивались на камнях. Раскрывали учебники, готовились к весенним экзаменам.
Когда ребята уставали заниматься, они клали на учебники голыши, чтобы не сдуло ветром, и отправлялись гулять по Херсонесу.
Шли по главной улице мимо подземного мавзолея, винодельни, гончарной мастерской до улицы пятого века. Сворачивали в переулок и по улице девятого века добирались до башни Зенона. На башню Зенона вела массивная лестница для подъема метательных машин и ядер.