Башня. Новый Ковчег 2
Шрифт:
— Дело это, конечно, хорошее, — тихо произнёс наконец Полынин. — Но опасное. Никто же из нас ни разу в жизни не запускал АЭС. Теоретические знания у того же Руфимова или Савельева есть, но теория и практика — две разные вещи. То, что сейчас делает бригада внизу — это небывалый риск. Сейчас вероятнее всего они проводят испытания и ревизию оборудования, но очень скоро Руфимов начнёт физический пуск. Это сложный процесс, Антон, и там всё должно быть чётко соблюдено, все этапы. Если коротко и без технических подробностей, это запуск ядерного реактора, загрузка свежего топлива. Понимаешь, о чём я? Решение о таком опасном мероприятии даже Савельев
— Иными словами, мы все сейчас сидим на пороховой бочке?
— Да ещё на какой.
Кравец не то, чтобы не боялся, что всё это может в любой момент рвануть, и обломки взлетевшей на воздух Башни станут их общим саркофагом, нет, он боялся, конечно. Но это был скорее разумный страх, не переходящий в панику. Есть вещи, на которые он повлиять не может, и их остается только принять и попытаться извлечь для себя хоть какую-то выгоду. А выгода как раз и сидела напротив — Вадик Полынин, бледный, как сама смерть.
Они наконец-то перешли к тому, за чем, собственно, Полынин и появился здесь. Он раскрыл перед Кравцом карты, справедливо полагая, что тому есть что предложить взамен.
— Вот что, Вадим, — Кравец задумчиво почесал подбородок. — Я тоже считаю, что Савельев с тобой обошёлся несправедливо, но…
Он замолчал и отвернулся в сторону, облокотившись одной рукой о подлокотник кресла. Краем глаза Антон видел, что эта неожиданная пауза заставила Полынина ещё больше занервничать — он заёрзал на своем месте, и его руки снова пришли в движение. Эта дёрганность забавляла и вместе с тем раздражала.
— …но я ведь ничего тут не могу сделать, — Антон посмотрел на Полынина, поймал его бегающий взгляд. — Кто я и кто Савельев? И ты вообще в курсе, что подо мной самим кресло трещит, вот-вот развалится. К тому же я бы и в добрые времена против Павла Григорьевича не пошёл, а теперь и тем более, так что извини, — Антон развёл руками. — Ничего не могу поделать. Извини.
Кравец поднялся, как бы давая понять, что разговор окончен. Вадик Полынин смотрел на него удивлённо и обескуражено. «Как же так? — казалось, говорил его взгляд. — Я же тебе такое рассказал, а ты… я думал…». Он хотел подняться, но Антон остановил его жестом, и Вадик остался сидеть, судорожно вжавшись всем телом в кресло, подтянув ноги, неестественно сгорбившись и вытянув вперёд тощую шею с выступающим кадыком. Антон обошёл Полынина, встал сзади, наклонившись и почти навалившись грудью на спинку кресла. Заговорил тихо, но отчетливо:
— Савельев многим поперёк горла. Внизу люди проявляют недовольство, но открыто выступать боятся. Савельев по всем этажам военных рассовал, охрана и та теперь не под административным управлением, а под военными — считай, Савельевым лично. Ну да что я тебе говорю, ты и сам знаешь.
Полынин быстро кивнул.
— А ведь есть возможность его убрать.
— Савельева? Как?
Вадик обернулся, почти упёрся о взгляд Кравца. В бледно-голубых, чуть навыкате глазах Полынина мелькнул интерес, и это уже было хорошим знаком. Кравец улыбнулся, чуть приподняв уголки тонкого, нервного рта, и по-прежнему очень тихо ответил:
— Просто убрать, Вадим. Физически.
— Н-н-нет, я к такому не готов. П-п-почему я? П-п-почему не кто-то другой?
От страха Полынин даже начал заикаться, чего прежде Кравец за ним не замечал. Правда, раньше он и не предлагал ему ничего похожего, да что там, ему бы даже в голову не пришло такое предложить. Слабый и трусливый Вадик Полынин совершенно не годился для такого дела, но у Антона не было другого выхода — либо он сейчас уговаривает Полынина на этот шаг, либо, начиная с завтрашнего дня, за его собственную жизнь никто не даст ломаного гроша.
Предложение Кравца было предельно простым. Полынин приводит Павла Григорьевича на разрушенную Северную станцию, где их будут ждать подготовленные люди.
— Почему я? — повторил Полынин.
— А кто ещё?
Антон снова сел на своё место, придвинул кресло совсем близко к Вадику, так, что его колени почти коснулись колен Полынина.
— Во-первых, единственный для тебя способ вернуться на прежние позиции — это убрать Савельева. Пока он жив, он тебя не пустит назад. Для тебя даже должности теперь в Совете нет, он её упразднил. Во-вторых, ты владеешь информацией, которую Павел Григорьевич предпочитает держать в тайне. Пока держать в тайне, — Кравец многозначительно поднял палец вверх. — То есть, времени у нас немного. И в-третьих, Вадим, за всё же надо платить. А я и так прошу тебя сделать сущую ерунду. Заметь — не убить Савельева собственными руками, а просто привести в назначенное время в нужное место.
— Да как я это сделаю-то?
Истерические нотки в голосе Полынина не понравились Антону, но он их проигнорировал.
— Тут всё очень просто. Ты звонишь Савельеву и говоришь, что тебе всё известно про Руфимова, где он сейчас, и всё остальное. И выдвигаешь свои условия.
— Сразу?
— Нет, конечно. Кто такие вещи делает сразу? Скажешь Павлу Григорьевичу, что ждёшь его для переговоров на Северной станции. Что будешь говорить с ним только тет-а-тет. Что ты уже позаботился о том, чтобы всё стало достоянием общественности, если с тобой что-то случится. Блефуй!
— Он на такое никогда не купится, — Полынин затряс головой. — Никогда. Он меня уничтожит. Просто уничтожит…
***
Кравец ещё раз посмотрел на часы. Что ж… Полынин не придёт. Это было уже очевидным.
При всей трусости и нерешительности Вадим Полынин не был дураком и видел все изъяны в плане Антона. Как и сам Антон. План был плох, пестрел дырами — дешёвый шантаж, как в дурацких боевичках, которые крутят в кинозалах для прыщавых, изнывающих от избытка тестостерона подростков. Но другого у Антона не было. Северная станция, полуразрушенная, нефункционирующая, была идеальным местом, где Савельева можно было устранить, не привлекая ничьё внимание. В принципе, нигде больше в Башне это сделать не удастся. Павел Григорьевич всегда на виду. И лишь на заброшенной платформе электростанции всё может получится. Вот только… придёт ли туда Савельев?
Антон так и эдак крутил эту мысль. На самом деле, то, что он предложил Полынину в ту их встречу, было экспромтом чистой воды. Но по глазам Полынина он понял, что именно этот экспромт (да глупый, да сырой, да непродуманный) мог бы сработать. Потому что ни на что Савельев так не реагирует, как на угрозу для своей Башни. То есть план мог сработать. Вернее, мог бы сработать, если бы…
Дверь тихонько скрипнула, Антон резко повернул голову и не удержался от улыбки. На пороге стоял бледный Вадик Полынин…