Бастард четвёртого мира. Том 2. Чего б не сулила безвестная даль

Зацепин Роман

Вдруг Думитур резко пригнул голову и замолк.

– Слышите? – растревожено зашептал он. – Началось. Вскоре они придут за первыми из вас.

Едва завершив предостерегающую фразу, калека развернулся и торопливо зашагал к своей коморке. Я насторожился. Через стены, наполняя серое пространство незатейливой однообразной мелодией, по-прежнему просачивался далекий шум водопада, а спустя миг терялся среди гулких завываний сквозняков, блуждающих по темнице, точно души безвременно загубленных пленников в поисках выхода. Слышался шелест отрывистого бормотания. Моряки и кабацкая прислуга как можно тише переговаривались между собой. Одни

сетовали на злой рок, прочие обсуждали нелепый план побега и спасения сотоварищей, а кто-то и вовсе, решив, что перед смертью надышаться никак не удастся, беззаботно валялся на боку и, предавшись ленивой дреме, оглашал тюремные закоулки мерным сопением и храпом.

Различить в такой какофонии что-либо еще было трудно. Тогда я прикрыл глаза, сконцентрировался и весь превратился в слух. В прежнюю передрягу под Висмутовыми столпами подобный трюк, ни больше, ни меньше, спас наши с Тамиором шкуры от вечного блуждания по магическому лабиринту. Да и, впрочем, раз от раза неплохо пригождался на охоте, когда требовалось выследить хитрую юркую добычу в сумерках или по звуку определить примерное расстояние до ближайшей реки или ручья. Вот и теперь, стоило мне дать волю незаурядному таланту, как суета тут же стихла, и я всем своим нутром почувствовал отдаленный вибрирующий грохот тугих барабанов и слившийся воедино многоголосый рев разгоряченной толпы. Гвалт воплей полнился несдерживаемой злобой, жестокостью, разбитным азартом и привкусом безрассудной власти.

Бум! Бум! Бум!

Плотная резонирующая волна ударила по ушам и поглотила меня без остатка. Я, словно воочию увидел каменные стены арены, содрогающиеся под тяжестью сотен разумных, требующих немедленного начала кровавого пира. Мне чудился лязг металлических прутьев и пронзительный скрип петель, стонущих под ударами уродливых лап могучих существ, что метались по углам своих грязных клеток в страхе и ярости. Томимые долгим голодом, в преддверии вынужденной, но такой необходимой охоты, дикие твари уже не желали другой участи.

Иллюзия становилась все яснее. Удушающий запах смерти стремительно пробрался в горло и перехватил дух. Лицо обдало жаром, а взор почти достиг чернеющей глубины одного из вольеров, как вдруг грубый приближающийся топот и колкий ехидный смех, вперемешку с отрывками невнятной брани, вторглись в череду мрачных видений. Я вздрогнул и приоткрыл веки. На пороге единственного ведущего наружу тоннеля мялись две плечистые фигуры.

– Люто сказал, что на разогрев нужно трое мелкиф, – шепеляво пробурчал самый крупный. – Вот, фозяин иногда ляпнет, а ты, мол, разбери, что он фотел сказать. Какиф мелкиф? Они тут все для меня маленькие, – обиженно бормотал он.

– Ну ты и тупица, Креган! – злорадно хохотнул второй головорез. – Люто имел в виду троих канри.

– А-а-а! – обрадованно воскликнул первый, затем вновь потупился, положил ладонь на затылок и с сомнением протянул: – Канри, говоришь? А как мы поймем, которые из ниф мелкие, а какие крупные? Они же вон все одного роста вроде… И ширины одинаковой тоже.

– Идиот! – устало вздохнул второй. – Трое любых канри, – нарочито с расстановкой, по слогам проговорил он.

– Ну, любыф так любыф, – согласно ухнул здоровяк. – А вот пусть даже и этиф, – он ткнул в сторону первой попавшейся клетки мясистым пальцем.

– Как скажешь, умник, – бросил второй душегуб и, выудив из-за пазухи связку длинных ключей, направился открывать камеру.

– Эй!

Эй! – тут же раздался возмущенный бас капитана Тычка. – А ну-ка убери лапы от наших апартаментов, рыбешка протухшая. Никуда мы с вами не пойдем. Нам и тут прекрасно сидится.

– Пойдешь, – безразлично ответил головорез. – Деться вам все равно некуда! Креган, подсоби, – обратился он к здоровяку.

Тот согласно крякнул, обнажил два широких палаша, болтавшихся на поясе и враждебно насупился.

– А ну, вперед, мофнатые кулебяки, – угрожающе рыкнул он. – И чтобы тифо мне. А иначе в куски порублю.

– Кулебяки?! – возмутился Дики. – Ах ты бочка с дегтем! Только развяжи меня, я тебе покажу мохнатую кулебяку!

– Вперед! – рявкнул бугай поменьше. – Там тебя и развяжут, и дадут шанс показать чего стоит несговорчивый мешок меха.

Капитан открыл рот, чтобы вновь огрызнуться, но тут же был сбит с ног сильным ударом массивного сапога. Дики проехался на животе и закашлялся. С трудом поднявшись, он понурил голову и, отплевываясь, направился к выходу. Следом за ним, сгорбившиеся и угрюмые, беззвучно проглатывая зуботычины от раззадоренных надсмотрщиков, двинулись двое членов его команды. Перед порогом штольни капитан Тычок на ходу развернулся и наскоро отыскал глазами мой провожающий взгляд. Его лицо отражало злость и готовность стоять до конца. Он оскалил ряд острых зубов, коротко подмигнул мне и исчез в темноте проема.

Глава 2

Чем дольше трое низкорослых мохнатых заключенных петляли по тесным катакомбам, в сопровождении конвоя, тем отчетливее до них доносился натужный зов труб, стук барабанов и возбужденный вой множества разумных. Мгла впереди распахнулась створками ворот, и пленников вытолкали на теплый песок арены. Солнце было еще высоко. Его лучи щедро проливали тепло на живое кричащее море. А из жаровен, словно в довесок, рвались нервные языки пламени, стремясь дотянуться до первых рядов трибун и раскаляя добела воздух вокруг. Смотровые ниши на стенах ломились от количества зрителей. Толпа, заметившая на поле брани появление ошарашенно переглядывающихся бойцов, взволнованно зашаталась и взревела с новой силой, приветствуя «тех, кто обречен на смерть».

Один из головорезов, сопровождавших канри, все это время находился за их спинами. Прерывистое эхо горна горячим ветром пронеслось над ристалищем, и ликующая публика разом притихла, как один, устремив взгляды на массив террасы, парящей у полукруга северных стен. Там, в объятьях громоздкого трона, восседал владелец и распорядитель грядущих игрищ – Люто. Конвоир, доселе ожидавший приказа, пристально всматривался в ту же сторону. Наконец заметив одобряющий жест, он опустился на колено и вспорол кинжалом тугие веревки, приковавшие запястья капитана Тычка к пояснице. Затем бросил оружие на песок, прямо под ноги барсука, и поспешно скрылся в проеме между балконами, глухо лязгнув затвором.

Дики не был простаком, порой жизнь трепала его, не щадя ни капли, а потому он умел соображать быстро, особенно, когда от этого завесила его жизнь или жизнь подначальной команды. Тычок мгновенно смекнул, для чего был произведен сомнительный маневр, подхватил клинок и, не мешкая, освободил от пут стоявших рядом товарищей.

– Арена Крактан приветствует своих гостей! – заорал Люто, покинув свое уродливое кресло, и принялся расхаживать вдоль балюстрады, величественно воздев руки к небу.