Бастард де Молеон
Шрифт:
Хотя в те времена встречалось немало подобных фигур, в этой было что-то особенное, и оба путешественника про себя отметили это. Время подгоняло их, предстояло проехать еще три льё, а церковнослужитель дал слово прочитать над могилой Монаха «Отче наш», «Ave, Maria», «De profundis» и «Fidelium». [24]
Отчитав молитвы, мессир Жан огляделся по сторонам (мессир Эспэн де Лион, который, вероятно, знал меньше молитв, чем он, оставил его в одиночестве), как и рыцарь, перекрестился, хотя и правой рукой, и поспешил к своему спутнику.
24
«Fidelium» – «Верую»; молитва, содержащая изложение христианского символа веры.
– Эй! – крикнул он слугам. – Вы видели рыцаря в боевых доспехах, с которым был оруженосец? На вид рыцарю лет сорок шесть, оруженосцу – около пятидесяти пяти.
– Я уже обо всем узнал, метр, – сказал Эспэн де Лион, который озабоченно думал о том же, что и его спутник. – Похоже, он едет той же дорогой, что и мы, и, вероятно, как и мы, заночует в Тарбе.
– Прошу вас, мессир Эспэн, давайте поедем рысью, чтобы его нагнать, – сказал летописец. – Возможно, если мы его нагоним, он разговорится с нами, как это принято между попутчиками. Сдается мне, что можно будет многое узнать от этого человека, который жил под таким палящим солнцем, что совсем потемнел.
– Будь по-вашему, мессир, – согласился рыцарь, – ибо, признаюсь вам, меня охватило не менее живое любопытство, чем вас. Хотя я из здешних мест, не припомню, чтобы когда-либо этого человека видели в наших краях.
Поэтому, договорившись обо всем, наши путешественники, перейдя на рысь, продолжали двигаться вперед в прежнем порядке: конь рыцаря немного опережал лошадь аббата.
Но напрасно они погоняли лошадей. Живописная дорога вдоль реки Лез была широкой, что позволяло незнакомцу и его оруженосцу ехать вдвое быстрее, и наши любознательные путники добрались до ворот Тарба, так и не догнав их.
Едва они въехали в город, аббатом, казалось, овладели иные заботы.
– Мессир, – обратился он к рыцарю, – вы знаете, что главное в дороге – надежный ночлег и добрый ужин. Так где же мы, смею вас спросить, заночуем в этом городе Тарб, где я никого не знаю, куда попал впервые, будучи вызванным сюда, как вам известно, монсеньером Гастоном Фебом?
– Не беспокойтесь, мессир, – с улыбкой ответил рыцарь. – Если вам будет угодно, мы остановимся в «Звезде» – это лучшая гостиница города. Кроме того, ее хозяин из числа моих друзей.
– Прекрасно, – сказал летописец. – Я всегда замечал, что в дороге лучше всего иметь в друзьях одну породу людей: городских воров и лесных разбойников, хозяев гостиниц и плутов. Значит, пойдемте к вашему другу, хозяину «Звезды», и вы порекомендуете ему приютить меня и на обратном пути.
И они направились к расположенной на главной площади города гостинице, которая, как уверял мессир Эспэн де Лион, снискала добрую славу на десять льё вокруг.
Хозяин стоял на пороге и, презрев свои аристократические замашки, собственноручно ощипывал великолепного фазана, с добросовестностью истинного гастронома оставляя ему перья на голове и хвосте, что могут оценить лишь гурманы, [25] умеющие наслаждаться не только вкусом и ароматом, но и красотой блюда; но, не успев полностью погрузиться в свое важное дело, он заметил мессира Эспэна де Лиона, который в этот момент въехал на площадь, и, зажав фазана под мышкой, пошел ему навстречу, на ходу снимая шляпу.
25
Гурман – человек, знающий толк в тонких кушаниях.
– А вот и вы, мессир Эспэн! – воскликнул он, выказывая самую искреннюю радость. – Добро пожаловать вам и вашей досточтимой компании! Давненько я вас не видел, хотя и был уверен, что вскоре вы завернете к нам в город. Эй, Овсяный Колосок, прими лошадей у господ! Марион, готовь лучшие комнаты! Прошу вас, господа, спешивайтесь и почтите своим присутствием наше скромное заведение!
– Ну вот, мессир Жан, – обратился рыцарь к своему спутнику, – я же говорил вам, что господин Барнабэ – рачительный хозяин, у которого можно мгновенно получить все необходимое.
– Согласен, – сказал аббат, – и пока мне нечего ответить, кроме одного: я слышал лишь о конюшне и комнатах, но не об ужине.
– О, пусть ваша милость об ужине не беспокоится, – живо ответил хозяин. – Мессир Эспэн подтвердит, что меня можно упрекнуть лишь в одном: я слишком обильно кормлю своих постояльцев.
– Ну полноте, господин гасконец, – сказал мессир Эспэн, который спрыгнул с лошади и передал поводья слугам. – Покажите нам, куда пройти, и дайте лишь половину из того, что вы нам обещаете, и мы останемся довольны.
– Половину? – воскликнул господин Барнабэ. – Почему половину!? Да меня уважать перестанут, поступи я таким образом: вы получите вдвое больше, мессир Эспэн, вдвое!
Довольный рыцарь взглянул на аббата, и оба проследовали за хозяином на кухню.
На кухне, где все дышало благополучием, их охватило предвкушение блаженства, которое для настоящих гурманов состоит в хорошо приготовленных и умело сервированных блюдах. Вертел поворачивался, в кастрюлях что-то булькало, на решетке что-то жарилось, и все эти звуки перекрыли настенные часы, которые пробили шесть раз, мелодичным своим звоном приглашая к столу.
Рыцарь потер руки, а летописец облизнул губы: как правило, летописцы – большие лакомки, особенно если принадлежат к духовному сословию.
И в этот миг, когда исходя из одной точки, а именно от вертела, взгляды наших путешественников описали круг, словно хотели удостовериться, что обещанные наслаждения вполне реальны и не растают в воздухе, как те волшебные яства, которые злые чародеи преподносили легендарным странствующим рыцарям, на кухню вошел, судя по облику, конюший и что-то шепнул на ухо хозяину.
– Фу ты, черт! – выругался тот, почесывая ухо. – Ты говоришь, что для лошадей этих господ места нет?
– Совсем нет, хозяин, ведь рыцарь, который только что приехал, занял два последних стойла, да и то не в переполненной конюшне, а в сарае.
– О-о! – простонал мессир Эспэн. – Нам будет тяжело расстаться с нашими лошадьми, но если у вас совсем нет для них места, мы согласимся, дабы не потерять те прекрасные комнаты, что вы нам обещали, чтобы их отвели вместе со слугами в какой-нибудь другой дом в городе.