Бастард де Молеон
Шрифт:
Тут они подъехали к лесу, где укрылся капитан-испанец со своими копейщиками, и Энрике, радуясь, что отделался так дешево, вновь оказался среди друзей.
Таков был исход той переделки, в которую вместе попали граф и рыцарь; граф выпутался из нее благодаря данному рыцарем слову.
С другой стороны, Аженор, который отправился в путь без денег и без друзей, теперь почти разбогател и приобрел покровительство графа.
Насчет этого Мюзарон высказал множество соображений, одно глубокомысленнее другого, но все эти философические суждения хорошо известны еще с древних времен, чтобы мы их здесь пересказывали.
Однако свои рассуждения Мюзарон заключил слишком важным вопросом, о котором мы умолчать не можем.
– Сеньор, я не совсем понимаю, – обратился он к графу, – почему вы, имея в вашем распоряжении два десятка копейщиков, ехали с одним оруженосцем и двумя-тремя слугами.
– Потому, милостивейший государь, –
– Братья! Они братья… – прошептал Аженор.
– Дон Педро убил моего брата, – продолжал Энрике де Трастамаре, – и я отомщу за него.
– Сеньор, – обратился к Молеону Мюзарон, улучив минутку, когда граф был занят разговором со своим лейтенантом, – это повод, чтобы его милость Энрике де Трастамаре не платили за себя еще раз десять тысяч экю золотом.
– Как он похож на доблестного великого магистра. Ты заметил, Мюзарон?
– Сеньор, дон Фадрике был белокурым, а этот рыжий, – ответил оруженосец, – у великого магистра глаза были черные, а у этого серые. У дона Фадрике был орлиный нос, а у дона Энрике – клюв стервятника; тот был гибкий, а этот – тощий; у дона Фадрике на щеках был румянец, а у его милости Энрике де Трастамаре проступает кровь: не на дона Фадрике он похож, а на дона Педро. Это два стервятника, мессир Аженор, два стервятника.
«Это правда, – подумал Молеон, – и сцепились они над телом голубки».
XIV. Каким образом Бастард де Молеон вручил королю Карлу V перстень его свояченицы, королевы Бланки Кастильской
В саду прекрасного, хотя во многих частях еще не достроенного дворца, что высился на улице Сен-Поль, [90] прохаживался мужчина лет двадцати пяти-двадцати шести, одетый в длинную, с бархатными отворотами темную мантию, перепоясанную витым шнуром, кисточки которого свисали почти до земли. Вопреки обычаям той эпохи, у него не было ни шпаги, ни кинжала, не было ни одного отличительного знака благородного происхождения. Единственной драгоценной вещью, которую он носил, был своеобразный маленький венец из золотых лилий на острие бархатной шапки. Мужчина этот обладал всеми чертами чистейшей французской породы: у него были белокурые, коротко – признак знатного происхождения – подстриженные волосы, голубые глаза и каштановая бородка; лицо, хотя и выдавало указанный нами возраст, не было отмечено печатью страстей, а его серьезное, вдумчивое выражение обнаруживало человека глубоких мыслей, привыкшего к долгим размышлениям. Изредка он останавливался, склоняя голову на грудь и опуская руку, которую начинали лизать две крупные борзые, что в такт ему вышагивали рядом – они останавливались, когда он замедлял шаг, и сразу же двигались за ним, когда он шел дальше.
90
Имеется в виду дворец Отель Сен-Поль, построенный в XIV в. Карлом V на восточной окраине Парижа в качестве неофициальной резиденции; разрушен в XVI в.
Недалеко от мужчины стоял, прислонившись к дереву, молодой, беззаботный паж, державший на рукавице в колпачке сокола и подразнивающий хищную птицу, которую по золотым бубенчикам можно было признать за его любимицу.
Издали, из всех укромных уголков сада, слышалось веселое щебетанье птиц, вступивших во владение цветами и рощами нового королевского жилища. Этот мужчина с задумчивым лицом был не кто иной, как регент Карл V, который управлял французским королевством (король Иоанн, его отец, раб своего слова, находился в плену в Англии) и строил этот новый, прекрасный дворец, чтобы заменить Луврский замок, [91] и дворец в Сите [92] где трудолюбивый монарх – единственный из наших королей, кого потомки нарекут Мудрым, – не обретал достаточно уединения и покоя.
91
То есть крепость Лувр, построенная в XII в. для защиты западных окраин Парижа. Ко времени, описываемому в романе, вошла в черту города и потеряла военное значение, поэтому Карл V приспособил крепость в качестве официальной резиденции. С начала XVI в. началась перестройка Лувра, который
92
Имеется в виду королевский дворец, построенный в середине XIII в. на острове Сите на Сене – историческом центре Парижа. После мощного городского восстания 1358 г. Карл V перенес свою резиденцию из One в крепость Лувр и дворец Сен-Поль.
В аллеях сновали взад-вперед многочисленные слуги, а нетерпеливый клекот сокола, отдаленное щебетанье птиц и голоса слуг иногда, словно раскат грома, перекрывало рычание огромных, выписанных королем Иоанном из Африки львов, которых держали взаперти в глубоких ямах.
Король Карл V прогуливался по аллее сада; дойдя до определенного места, он возвращался назад, чтобы не терять из виду парадный вход дворца, шесть внешних ступеней которого вели на террасу, куда выводила эта аллея.
Время от времени он останавливался, устремляя глаза на эту дверь: казалось, он ждал, что из нее кто-то выйдет, хотя он явно поджидал кого-то с нетерпением; всякий раз, когда надежда его не оправдывалась, на его лице не обнаруживалось ни малейшего признака недовольства, и он продолжал прогуливаться тем же размеренным шагом и с той же грустной невозмутимостью.
Наконец на верхней ступени появился одетый в черное человек, который держал в руках табличку из черного дерева и пергаменты. Он окинул взглядом сад, куда собирался сойти, и, завидев короля, направился прямо к нему.
– Вот вы и пришли, доктор, я ждал вас, – сказал Карл, направляясь навстречу ему. – Вы из Лувра?
– Да, сир.
– Прекрасно! Вернулся ли хоть один гонец от моих посольств?
– Ни одного. Правда, два рыцаря, которые, похоже, проделали долгий путь, прибыли только что и настоятельно просят чести быть представленными вашему величеству; по их словам, они должны сообщить сведения первостепенной важности.
– И что вы решили?
– Я привел их сюда, и они ждут решения короля в зале дворца.
– Есть новости от его святейшества папы Урбана Пятого?
– Нет, сир.
– Есть ли известия от Дюгеклена, которого я к нему послал?
– Пока нет, но совсем скоро мы сможем принять его здесь, ведь десять дней назад он писал вашему величеству, что выезжает из Авиньона. [93]
Несколько минут король оставался задумчивым и почти озабоченным; потом, словно что-то решив для себя, сказал:
93
Авиньон – город на юге Франции, где с 1309 г. по 1377 г. были вынуждены под давлением французских королей находиться римские папы. В истории это получило панаш» «авиньонского пленения» пап.
– Хорошо, доктор, давайте посмотрим почту.
И король, дрожа от волнения, как будто каждое письмо должно было принести ему весть о новом несчастье, устроился в увитой жимолостью беседке, куда сквозь листву пробивались мягкие лучи августовского солнца.
Тот, кого король называл доктором, раскрыл папку, которую держал под мышкой, и достал несколько больших писем. Он наугад вскрыл одно из них.
– Ну что? – спросил король.
– Послание из Нормандии, – ответил доктор. – Англичане сожгли один город и два селения.
– Несмотря на перемирие и договор в Бретиньи, [94] который обходится так дорого! – прошептал король.
– Что вы сделаете, сир?
– Я пошлю денег, – ответил король.
– Послание из Фореза.
– Читайте.
– Отряды наемников бесчинствуют на берегах Соны. Разграблено три города, скошены хлеба, разорены виноградники, угнан скот. Наемники продали сто женщин.
Король закрыл лицо руками.
– Но разве Жак де Бурбон [95] не в тех краях? – спросил он. – Он обещал избавить меня от этих бандитов!
94
Договор в мерии Бретиньи близ города Шартра во Франции от S мая 1360 г. прервал на некоторое время Столетнюю войну 1337–1453 гг. Согласно его условиям, английские короли увеличили свои французские владения; кроме того, французы должны были заплатить огромный выкуп за попавшего в плен короля Иоанна Доброго. Договор не устранил причин, вызвавших войну, од-нако невыгодный мир все же обеспечил Франции передышку, необходимую для продолжения борьбы с Ангвией.
95
Жак де Бурбон – родственник французского королевского дома, граф де Ламарш и де Пантьё.