Бастард де Молеон
Шрифт:
В эту секунду к ним приблизился второй рыцарь и, подняв забрало шлема, воскликнул:
– А поверите ли вы мне, сир, если я скажу вам то же самое? Поверите ли вы мне, кого вы научили достоинству рыцаря, мне, сыну французского королевского двора, кто так сильно вас любит?
– Сын мой, Анри, сын мой! – воскликнул Карл. – Энрике де Трастамаре! О, благодарю, что ты приехал ко мне в день всех моих несчастий!
– Я приехал, сир, оплакать вместе с вами жестокую смерть королевы Кастилии. Я приехал встать под защиту вашего щита, ибо дон Педро убил не только
Бертран Дюгеклен побагровел от гнева, и в его глазах вспыхнул мстительный огонек.
– Он злодей! – вскричал Дюгеклен. – Будь я королем Франции…
– То что бы ты сделал? – живо обернувшись к нему, спросил Карл V.
– Сир, защитите меня, – просил коленопреклоненный Энрике. – Спасите меня, сир.
– Я постараюсь, – ответил Карл V. – Но почему ты, испанец, приехавший из Испании, ты, так глубоко заинтересованный в этом деле, затаился, когда этот рыцарь подошел ко мне, почему молчал, когда он говорил!
– Потому, сир, что этот рыцарь, которого я рекомендую вам как одного из благороднейших и честнейших людей, известных мне, – ответил Энрике, – оказал мне большую услугу, и совершенно естественно, что я предоставил ему вполне заслуженную честь, позволив первым говорить с вами. Он вызволил меня из рук командира отряда наемников, был преданным моим спутником, и поэтому никто, кроме него, не мог рассказать обо всем королю Франции лучше, ибо он собственными глазами видел, как умирала королева Кастилии, и держал в руках окровавленную голову моего несчастного брата.
При этих словах, прерываемых слезами и рыданиями Энрике, которые, казалось, раздирали душу Карлу V, Бертран Дюгеклен тяжело топнул ногой по полу.
Энрике, прикрыв глаза железной перчаткой, внимательно наблюдал за тем впечатлением, какое произвели его слова. Их эффект превзошел его ожидания.
– Ну что ж! – воскликнул пылающий гневом король. – Этот рассказ станет известен моему народу, и да покарает меня Бог, если я тоже не выпущу на волю демона войны, которого я так долго держал на цепи в его логове. Пусть я погибну, пусть паду на труп моего последнего слуги! Пусть вся Франция погибнет в этой войне, но сестра моя будет отомщена!
По мере того как Карл V воспламенялся, Бертран все больше погружался в задумчивость.
– Король, подобный дону Педро, позорит трон Кастилии! – воскликнул Энрике.
– Коннетабль, – обратился Карл V к Бертрану, – теперь нам пригодятся ваши три тысячи копий!
– Я собрал их для Франции, а не для того, чтобы переходить с ними через горы, – возразил Дюгеклен. – Это заставит нас вести войну на двух фронтах! Все, что вы сейчас мне сказали, ваше величество, наводит меня на размышления. Пока мы будем воевать в Испании, сир, англичанин вернется во Францию и соединится с отрядами наемников.
– Тогда мы потерпим поражение, – сказал король. – Такова, вероятно, воля Божья, и на сем должны свершиться судьбы королевства! Но все будут знать, почему король Карл загубил свою судьбу. Народы погибнут, но они хотя бы примут смерть за дело, совсем по-другому праведное
– Ах, сир, если бы у вас были деньги… – вздохнул Бертран.
– Они у меня есть, – тихо ответил король, словно боясь, как бы его не услышали за стенами комнаты. – Но с помощью денег мы не вернем жизнь ни моей сестре, ни его брату.
– Это правда, сир, но мы за них отомстим! – воскликнул Дюгеклен. – И при этом не опустошим Францию.
– Скажи яснее, – попросил Карл.
– Дело ясное, – сказал Бертран. – На эти деньги мы завербуем командиров наемных отрядов. Этим дьяволам все равно, за кого воевать, им лишь бы получать деньги.
– А я, – робко вмешался в разговор Молеон, – если ваше величество позволит мне сказать несколько слов…
– Выслушайте его, сир, – обратился к королю Энрике. – Несмотря на молодость, он столь же умен, сколь смел и честен.
– Слушаю вас, – сказал Карл V.
– Насколько я понял, сир, эти отряды наемников вам в тягость.
– Они опустошают королевство, рыцарь, разоряют моих подданных.
– Что ж, может быть, как говорил мессир Дюгеклен, найдется способ избавить вас от них…
– Какой же, говорите! – приказал король.
– Сир, все банды сейчас собираются на Соне. Изголодавшиеся вороны, что больше не видят добычи в разоренном войной государстве, они набросятся на первую поживу, какую им укажут. Пусть мессир Дюгеклен, этот цветок рыцарства, которого знает и уважает даже последний из наемников, отправится к ним, возглавит их и поведет в Кастилию, где они найдут много чего пограбить и пожечь, и вы увидите, что они, поверив великому полководцу, поднимут свои стяги и все до единого отправятся в этот новый крестовый поход.
– Но если я поеду к ним, то не возникнет ли опасность, что они возьмут меня в плен и потребуют выкуп? – спросил Бертран. – Я ведь только бедный бретонский рыцарь.
– Правильно, но у тебя в друзьях короли, – ответил Карл V.
– А я скромно предложил бы свои услуги, – сказал Молеон, – чтобы представить вашу милость самому грозному из наемников, господину Гуго де Каверлэ.
– Но кто же вы? – спросил Бертран.
– Никто, мессир, или, по крайней мере, почти никто, но я попал в лапы этих бандитов и научил их уважать мое слово, ибо под мое слово они меня отпустили. И если я покину вашу светлость, то лишь для того, чтобы отвезти им мой долг в тысячу турских ливров, которые великодушно подарил мне граф Энрике, и завербоваться на год в их отряд.
– Вы будете служить у этих бандитов? – воскликнул Дюгеклен.
– Мессир, я дал слово, – ответил Молеон, – и только на этом условии они меня отпустили. Кстати, когда вы будете командовать ими, это будут уже не бандиты, а солдаты.
– И вы верите, что наемники уйдут? – спросил король, воодушевленный надеждой. – Верите, что они покинут Францию, согласятся оставить королевство?
– Сир, я уверен в том, о чем говорю, – ответил Молеон, – и там в вашем распоряжении будет двадцать пять тысяч солдат.