Бастард ее величества
Шрифт:
Тяжело вздохнув, я переступила бортик и медленно погрузилась в пахучую воду. От интенсивности ароматов закружилась голова. Долго я так не пролежу – надо побыстрее мыться и выходить.
Малви вернулась, неся на вытянутых руках сложенную аккуратными квадратами одежду. В таком формате и не разглядишь, что именно она притащила.
Сгрузив ношу на длинную скамью у стены, она уверенно взялась за мой пучок на макушке и застыла.
– Мисс, а как оно распускается? Я не вижу шпилек, – растерянно пробормотала она. Я подцепила пружинку-резинку в тон волос и стянула ее одним движением, вызвав у
Если у местных есть пластик, можно было бы наладить изготовление.
Отметив мысленно еще один пункт в список будущих методов выживания, я откинулась на бортик ванной, позволяя умелым пальцам перебирать и массировать мои волосы, втирая какую-то пахнущую водорослями гущу. Если глаза закрыть, можно представить, что ты в дорогом спа.
Наслаждайся, Ада, пока не отправили в ад.
Смывалась лечебная грязь неплохо, правда, шланга почему-то к душу не прилагалось. Как и занавески. Так что после того, как я насладилась мытьем, Малви пришлось ползать по мраморному полу на карачках, подтирая лужи.
Еще одна пометка в список.
Пока девушка убирала следы моего сибаритства, я вышла в комнату и остолбенела.
– Это что? – уточнила я, сунув голову обратно в ванную, хотя и так знала ответ.
Все же надеялась, что меня занесло в мир, где без этих пыточных инструментов женщины как-то обходились.
– Это кринолин, мисс. И корсет. И юбки. И платье, разумеется, – сдув упавшую на лицо прядь, дотошно пояснила мне Малви. – Обувь пока что только тряпичная, домашняя, уличная вам не подойдёт: у сестры хозяина маленькая нога.
Точнее, у меня большая, фыркнула я, предпочитая называть вещи своими именами. На фоне местных дюймовочек я чувствовала себя большеногим монстром и вообще Гулливером.
Так что ничего удивительного в том, что платье сестры хозяина, хоть и село на меня более-менее в верхней части, снизу доставало только до колена. Ну, чуть ниже, как завещала Шанель. Только вот в сочетании с кринолином выглядело оно, мягко говоря, так себе. Больше всего я была в зеркале похожа на куклу или девочку с открытки – из тех, у кого еще кружевные панталончики снизу торчат.
У меня, правда, ничего не торчало. Панталоны, по счастью, заканчивались над коленом. Выглядели они довольно странно, на мой вкус… К тому же не закрывали то, что, по идее, должны были, застегиваясь на несколько пуговиц сзади и оставляя шаговый шов открытым. Просто две штанины, соединённых поясом.
Кажется, нормальные трусы мне все же изобретать придется.
Применив немного логики и пространственного мышления, мы с Малви решили проблему длины юбок, просто сняв кринолин. Она, конечно, причитала, что так нельзя, немодно и не положено, хоть мы и дома – приличия прежде всего, но я была непреклонна. Выглядеть как несовершеннолетняя, по мне, еще немоднее. Тем более, когда ты гренадерского роста.
Последнее, чего мне хотелось, это насмешить мастера теней. А он, как оказалось, закончил все же со своими делами и успел к завтраку, куда теперь ждали и меня. Об этом сообщил недовольным голосом дворецкий, постучав в дверь.
Бросив на себя последний взгляд в зеркало, я отметила, что так стало гораздо лучше. Платье теперь закрывало ноги почти до щиколотки – по словам Малви, еще высоковато, на грани, но терпимо. На талии оно некрасиво топорщилось, но мне в нем не на приём к королеве идти. Зато изысканный темно-синий цвет удачно оттенял мои рыжеватые волосы, которые после целебной грязи не пушились и лежали красивыми локонами.
Так что, спускаясь по лестнице вслед за чопорно насупленным дворецким, я себя чувствовала практически принцессой. Если бы еще не юбки, которые я держала в охапке перед собой, чтобы не наступить на них и не полететь кубарем, вообще была бы королевна.
Завтрак накрыли, по словам Парсона, в малом зале. Зал, вообще-то, был большой, но хотя бы не придется перекрикиваться, чтобы поговорить. Стол приютил бы максимум человек восемь – нормальный такой ресторанный формат.
Ладинье при виде меня привстал с места и любезно указал на соседний стул. Дворецкий, скрипнув то ли зубами, то ли ножками по полу, отодвинул его, чтобы мне было удобнее примостить все юбки. Я в очередной раз порадовалась, что хватило ума снять кринолин. Как прикажете садиться в такой конструкции, я вас спрашиваю?
Еду нам выставили целыми блюдами, как на хорошем шведском столе. Себе в тарелку я деловито положила все сама, не обращая внимания на приподнятые брови мастера теней. То ли ему полагалось за мной ухаживать, то ли он поражался моему аппетиту. В любом случае его мнение меня волновало мало. Голод проснулся зверский.
Яйца, представленные как в вареном, так и омлетном виде, были свежайшими, огурцы приятно похрустывали, ветчина таяла на языке. Еще тёплый хлеб – судя по цвету, правильный и полезный, из цельных злаков – источал упоительный сладковатый аромат.
Дождавшись моего насыщения, Ладинье лично подлил мне кофе в чашку и положил на тарелку одну из булочек с начинкой. Запомнил, что мне в прошлый раз понравилось.
– Ну, стреляйте уже, – выпив бодрящего напитка, я мысленно приготовилась к худшему. Не будет же он за мной так ухаживать просто так. Значит, мастеру теней от меня что-то нужно.
И я, кажется, догадываюсь, что именно.
Глава 7
– Вы производите впечатление разумной особы, – польстил мне для начала Ладинье. Я благосклонно улыбнулась, отпив еще кофе. Энергетическая подпитка не помешает: кажется, разговор предстоит не из лёгких. – Признаюсь, ваше недавнее предложение застало меня врасплох, и я отреагировал несколько…
– Давайте пропустим ваши извинения и рассказ о том, как вы сильно сожалеете, что использовали меня для ловли на живца без моего ведома, и перейдём к делу, – резко перебила его я. Желания выслушивать еще полчаса вымученные хвалебные речи не было никакого, наоборот, с каждым словом мастера настроение падало все ниже. Ему от меня явно что-то нужно, и ради этого он готов даже льстить противной ему девице. – Что вы от меня хотите?
Ладинье недовольно поджал губы, высказывая этим жестом все, что думает о неотесанных иномирянках, которые даже побеседовать не способны по-человечески.