Бастард фон Нарбэ

Когда крики затихли, Лукас с облегчением вздохнул и закрыл глаза. Слава Богу, для Джереми, надрывно, на одной ноте, кричавшего: «Господи-господи-господи…», всё закончилось. Так же, как для Остина и Найруша, и четверых отцов-церцетариев.

Алые, отчаянно мигающие огоньки на периферийном секторе забрала…

Погасли.

Все.

— Покойтесь с миром, — пробормотал Лукас.

Дыхание паром оседало на холодном гладком пластике. Стены чуть слышно похрустывали. Разгерметизация. Ещё немного и тонкая, повреждённая взрывом скорлупа треснет, не выдержав давления.

Надо выбираться.

Сколько времени прошло? Две минуты… А показалось — не меньше часа. Он снова, без особой надежды, прошёлся по всем каналам — вдруг ответит кто-нибудь из своих? Послушал треск и хрипы в эфире. Выругался и пошёл к внутреннему шлюзу, хрустя ботинками по осколкам стекла на полу.

Четыре минуты назад, когда вздрогнула под ногами палуба, отец Зевако приказал:

— Все наружу! Быстро!

И они бросились к ближайшему выходу на поверхность.

Инстинкт подсказывал — там опаснее всего. Инстинкт человека, за всю жизнь лишь однажды побывавшего на планете. Но на планетах другие правила. Здесь в аварийном режиме не отключалась гравитация, и переборки, шпангоут, верхние палубы — всё, что могло ломаться — ломалось и падало. Вниз. На людей.

Они почти успели. Но когда люк поехал в сторону, здание вздрогнуло снова. Стены заметно просели. И Джереми высказался так, как не подобает выражаться не то, что священнику, а даже каторжнику с Бифраста.

Люк, сдвинувшийся от силы сантиметров на тридцать, заклинило.

— Мёртво, — сообщил Остин, поковырявшись в механизме.

Лукасу тоже захотелось сказать что-нибудь. Но он сдержался. И вместо этого доложил о случившемся отцу Зевако, старшему инспекционной группы ордена Всевидящих Очей.

Отец Зевако выругался покруче Джереми.

— Мы не можем связаться с Управлением, — добавил он уже менее эмоционально, — дуфунг здесь, внутри, неисправен. Возможно, ваши шлемофоны…

Лукас, не дослушав, кивнул, как будто церцетарий мог его видеть и приказал Остину настроиться на волну Управления — так здесь называли администрацию. Шлемофон, конечно, не дуфунг, но в пределах этого несчастного астероида хватит и его.

Должно было хватить.

Однако же, не хватило.

— Плохо, — коротко резюмировал отец Зевако, выслушав очередную новость, — братья, мы в крайне тяжёлой ситуации: здание повреждено, и вот-вот произойдёт разгерметизация. Скорее всего, в Управлении уже знают о взрыве и идут на помощь, но, боюсь, они опоздают… — он сделал паузу, потом очень спокойно добавил: — аварийный отсек здесь не укомплектован защитными костюмами.

Остин остался на связи с церцетарием, а Джереми и Лукас переключились на внутренний канал:

— Иди, Аристо, — сказал Джереми.

— Понял, — вздохнул Лукас.

И уже протискиваясь в узкую щель, услышал ехидное:

— Всё-таки есть польза с недомерков.

Он едва успел сделать несколько шагов к соседнему корпусу, как земля вздрогнула снова, и двухэтажное здание — пластон и местный строительный камень — обрушилось внутрь, погребая под собой церцетариев, а вместе с ними трех рыцарей-пилотов.

Лукаса сбило с ног, проволокло по земле. Вокруг свистели осколки. Он прижался к камням, молясь о том, чтоб осталась неповреждённой ткань лёгкого скафандра. Тогда ещё не понял, что… да ничего ещё не понял. Мыслей было: переждать, пока закончится свистопляска, вызвать аварийную бригаду, разобрать завал. Следовало поспешить — рыцари в своих скафандрах продержатся долго, а вот церцетарии в одних форменных рясах, могут и душу Богу отдать.

И только услышав по связи крики, а потом вот это, бесконечное: «господи-господи-господи…» Лукас понял, что рухнувшие стены раздавили тех, кто был внутри.

Он снова попытался связаться с Управлением. И снова не услышал ничего, кроме хрипов пустого эфира. Планетотрясение, потом взрыв, рухнуло сразу несколько корпусов, так что же они там, заснули?! Почему молчат?! Бросив напрасные попытки, Лукас побежал в ближайший уцелевший корпус, надеясь найти там людей или, хотя бы, дуфунг.

А нашёл осколки на полу, стены со следами демонтированных коммуникаций и. Система регенерации воздуха, правда, работала. Но больше не было ничего. Да ещё этот хруст. Вот-вот одна из хрупких переборок не выдержит, воздух рванётся наружу, расширяя дыру, и корпус, вполне возможно, обвалится, так же, как соседние.

Он быстро миновал систему шлюзов. Не глядя, прошёл через несколько больших пустых залов. Шёл к ангарам, избегая выходить на поверхность. Сейчас, когда ничего уже не взрывалось, можно было довериться инстинктам: под открытым небом опасно, опасней, чем под крышами из фотоэлементов. В одном из помещений, по размеру больше похожем на раздевалку, увидел спасательную капсулу. Сначала не обратил внимания, не удивился даже, за какой надобностью нужна такая в лабораторном корпусе…

Уже выходя в следующий коридор, понял: двигателей нет.

— Возвращаться глупо, — сказал Лукас сам себе.

И пошёл обратно.

Нельзя сказать, чтобы он не любил странности… Увы, рыцарь-пилот Лукас фон Нарбэ испытывал ко всему загадочному слабость, объяснимую, и всё же с трудом простительную для человека, далёкого от мирской суеты.

Входя в «раздевалку», он понял, что капсулой «капсула» вовсе не была. А шкафчики вдоль стен предназначались отнюдь не для спецодежды: ни к чему одёжным шкафчикам такое количество проводов.

Лукас подошёл ближе и осторожно заглянул внутрь через прозрачный колпак. «На ложементе покоилась очень бледная женщина. Светловолосая, в униформе салатного цвета — кажется такую носили местные биологи. Ее губы и ногти были синеватого оттенка».