Бастард
Шрифт:
Станко всхлипнул. Чья-то рука осторожно легла ему на плечо:
— Парень… Ты спишь?
Илияш уселся рядом, рука его, которую Станко не сбросил, скользнула на его мокрый от пота затылок:
— Послушай, я тут раздумывал… Надо нам вернуться, парень. Очень тяжко… Барахтаемся, как мышка в смоле… А дальше — хуже. Не дойти до замка… Умереть здесь поганой смертью, да за что? Нам и так… подарили жизнь… По всем делам в яме этой нам и… Остаться… Со змеями… Чудом ведь выбрались!
Илияш прерывисто вздохнул.
— Пойдем домой.
Станко молчал. Где-то перекрикивались совы. Небо казалось темной ямой — ямой, где прячутся змеи.
— Мне… очень надо, — тонким дрожащим голосом выговорил Станко. — Мама… Просила… Я должен, — и он снова всхлипнул, будто сам объявил себе приговор.
— Но разве, — отозвался Илияш, — разве твоя мать хотела… Чтобы ты умер?
— Я не умру, — прошептал Станко, изо всех сил сжимая веки, чтобы слезы не пролились наружу. — Я… дойду… — Он сцепил зубы, слезы были унизительны. Тогда он наконец-то разозлился на себя, и эта злость была благотворна.
— Я дойду! — сказал он твердо. — И ты дойдешь! И не раскисай!
Илияш сидел рядом, но в темноте не разглядеть было его лица.
3
Они стояли над обрывом.
Внизу неспешно текла речушка; прямо за ней тянулись леса — старые темные леса с редкими проплешинами полян и буреломов.
— Беззаконные земли, — устало сказал Илияш. — Мы пойдем в обход.
— Долго еще? — спросил Станко, но в голосе его не было обычного нетерпения: та же усталость.
— Как дорога ляжет, — отозвался Илияш и осторожно подошел к крутому склону.
Станко спускался следом, сапоги его тут же наполнились песком и отяжелели, как гири. То и дело случалось терять опору и ехать вниз на животе; перед глазами взад-вперед шныряли потревоженные уховертки.
— А что… почему эти земли зовут беззаконными? — спросил он, волоча ноги по вязкому речному берегу.
Илияш шагал рядом, и обычно легкая его походка теперь отяжелела, заплечный мешок свесился на бок:
— Воевали здесь…
Земля под их подошвами глухо, недовольно чавкала.
— Везде воевали, — заметил Станко, воротя лицо от дохлой рыбины, чей бледный живот покачивался в тихой заводи.
Илияш, наверное, оскалился — но Станко видел только его спину.
— Воевали, да… Только тут из года в год, изо дня в день… Веками. Дрались за замок, будь он неладен, да за княжий венец… — он перевел дыхание.
— Ты же говорил, — Станко приятна была собственная осведомленность, что его может коснуться только прямой потомок…
Илияш кивнул, не дал ему закончить:
— Прямые потомки и дрались… Брат с братом, сестра с сестрой… Отцы с сыновьями, и такое бывало… Внуки с дедами… Если те доживали до внуков…
Он вдруг остановился и обернулся —
— Ты, думаю, тоже послан не случайно. Признавайся, за венцом идешь?
Станко стоял, удивленный, немного смущенный странной шуткой проводника. В том, что это шутка, он ни на секунду не усомнился.
И браконьер, мгновенно оценивший его растерянность, немедленно зашелся радостным хохотом, будто шутка в самом деле удалась.
Некоторое время они шли молча.
— А колдуны? — наконец спросил Станко.
— Что — колдуны?
— Ты говорил, что ловушки и все прочее… колдуны расплодили?
Илияш поддал ногой ссохшийся ком глины:
— Да, колдуны… Но главное, парень, не это. Главное, — он зачем-то посмотрел на небо, — главное, злоба там… Загустела. Столько злобы за столько веков… Беззакония там творились. Кровь лили — свою, чужую, виновную, невинную… Колдуны просто собирали сгустки ненависти, как змеелов собирает яд. И на этих сгустках ставили ловушки… Ловушки порождали страдание, новую ненависть… И теперь там, парень… Я даже не знаю, что там теперь.
Станко передернул плечами. Вспомнилась та тварь, что не дала им спать, блуждая ночью вокруг костра.
А Илияш, поправив заплечный мешок, проговорил вдруг со странной усмешкой:
И на стене горел огонь, И крепкие вцепились крючья В твердыни камень… И с боевым ужасным кличем На стену кинулись враги, Но на стене огонь горел, И одолеть им не судилось, Но цепки когти колдовства…Он нахмурился, будто припоминая, потер переносицу и начал снова:
…Но меч ушел по рукоятку В его младенческую шею, Потоком хлынула оттуда…Илияш поперхнулся и замолчал.
— Это что? — спросил Станко, снова передернувшись.
Тот пожал плечами:
— Какие-то обрывки каких-то легенд… Я в свое время их много слышал. Но забыл, Станко. Одинаковые они — «он воткнул меч туда-то и туда-то и оттуда полилось то-то и то-то»…
Станко пожалел, что вообще затеял этот разговор.
Через несколько часов путь им преградил обвал.
Тихая речка бурлила и пенилась, наткнувшись на неожиданную преграду. Желтая стена обрыва слоилась, как пирог, которым Станко угостили однажды на детском празднике. На глазах растерянных путников завал все рос и рос, а речка растекалась, превращаясь в неспокойное озеро.