Бастард
Шрифт:
Впрочем, почему одну? Достаточно протянуть руку, и красная, сладкая горсть ссыплется в ладонь, а потом можно будет слизать густой малиновый сок… Станко вспомнил тот единственный хилый куст малины, который рос у его двора и который соседи обносили быстрее, чем он успевал съесть хотя бы три зеленых ягодки.
Радостно улыбаясь, уже чувствуя во рту малиновый вкус, Станко шагнул по направлению к кусту и протянул ладонь.
Будто жирная тугая змея вдруг оплела его ноги. Станко вскрикнул, а петля вокруг щиколоток
Станко висел вниз головой, раскачиваясь, как большой тяжелый маятник. В глазах у него понемногу темнело от прилива крови. В поле его зрения попеременно попадали то куст малины, то изъеденный временем древесный ствол, то гора покрытых мхом угрюмых камней. И все время маячила темная, высокая куча, в которой Станко внезапно узнал очень большой муравейник.
Перед глазами его запрыгал скелет, подвешенный за ноги над такой же муравьиной кучей. «Ловушка срабатывает сама собой»… Деловитое копошение в пустых глазницах…
Меч был при Станко, ножны висели теперь за спиной; изловчившись, сильным уверенным движением он потянулся к оружию. «У меня меч… я смогу освободиться, и тебя, Илияш, освобожу, не бойся»…
Лучше было бы, чтобы Илияш не видел его в этом положении. Хорошо, что хоть руки свободны…
В этот момент сверху, с дерева, свалилась будто бы сетка — множество спутанных веревочных петель. Одна петля захлестнулась у Станко под мышками, но множество других нашли более удачное место — одни стянули плечи, другие — локти, третьи охватили ноги выше и ниже колен. Станко, не веря себе, задергался — петли тут же стянулись так туго, что Станко почувствовал под веревками биение крови.
Меч был теперь бесполезен. Станко раскачивался все медленнее, и, проходя самую нижнюю точку, он почти окунался головой в муравейник.
Он забился, как кролик в сетке. Петли стягивались все туже, и у Станко перехватило дыхание.
Так вот почему тот несчастный не смог освободиться!
Перед глазами его качался древесный ствол. По стволу ровной веревочкой взбирались муравьи — Станко знал, куда они ползут. Ему чудилось, что он слышит их глухой, зловещий топот.
— Муравьи, — сказал он с жалкой, растерянной улыбкой. — Мурашечки… Малюточки…
На вершине муравейника тем временем тоже царило оживление — сотни маленьких тварей собрались на самой верхушке, чтобы поскорее полакомиться Станко. Ему мерещилось, что в серой массе он различает красные огоньки жадных глаз — но это, конечно, была лишь фантазия.
Все медленнее, медленнее… Судорожные движения не спасают, только больнее рукам и ногам, стянутым петлями…
Может быть, ему удастся вывалиться из собственных сапог?! Но сапоги сидели крепко,
И только тогда Станко позвал на помощь. С трудом набирая воздух в перетянутую веревками грудь, он закричал что есть силы:
— Илияш! Илияш!
Тихо. Нет ответа.
— Илия-аш!
Маятник остановился. Станко висел почти неподвижно, медленно вращаясь вокруг своей оси.
Самые алчные муравьи уже были у него на волосах. Добрые духи, зачем ему такие длинные волосы?!
Он почувствовал, как маленькие лапки щекочут его лоб, щеки… И немилосердный укус. Еще. Еще.
— Илия-аш!!
Тем временем взбиравшиеся по стволу муравьи уже спустились по веревке, миновали сапоги и принялись искать прорехи в поношенных Станковых штанах.
Глаза! Только бы не трогали глаза!
Он извивался, как сумасшедший, тряс головой и вопил не переставая:
— А-а-а! Илия-аш!! Помоги-и!
Кто-то из насекомых забрался уже и в сапоги. Станко заплакал.
Слезы его стекали не на щеки, как обычно, а на брови, на лоб; он снова закричал и в отчаянии подумал, что будет, если его крик услышат стражники.
Мысль о дозорниках заставила его на минуту умолкнуть. Бесполезный меч колотился о спину; муравьиное пиршество продолжалось.
— Илияш, — сказал Станко шепотом, — пожалуйста. Пожалуйста, Илияш!
Кто-то рассмеялся в двух шагах от него. Стражники, подумал Станко, но в этот момент ему даже хотелось на дыбу.
— Ну, парень, — донесся насмешливый голос браконьера. — Влип-таки… А кому я говорил — не сходить с места?
Почему он смеется, подумал Станко. Муравьи жрали его со все возрастающей жадностью.
— Кому я говорил, а? — бодро продолжал Илияш.
— Освободи… — простонал Станко, не узнавая собственного голоса.
Сильная рука дернула его в сторону. Станко снова качнулся, потом качнулся сильнее, потом веревка, держащая его за ноги, оборвалась. Станко упал лицом в траву.
Лежа на животе, он ощущал, как браконьер режет стягивающие его путы; вот отпустило плечи, грудь, живот… Вот легче стало ногам… Руки не слушались — Станко их попросту не чувствовал. Подвывая от боли и облегчения, принялся сметать муравьев, катаясь лицом по траве.
Илияш, стоя над ним, строго выговаривал:
— Если я сказал — на месте, то это, будь уверен, «на месте» и значит! Надо было тебя полчасика тут подержать, хорошая была бы наука… Помнишь того парня, что мы видели?
— Скотина ты, — шептал Станко, вытирая вместе с муравьями и слезы, — скотина… Хороша наука… Я посмотрел бы на тебя, свинья ты…
Он всхлипнул и перевернулся на спину. С трудом сел. Сказал прямо в смеющиеся глаза:
— Свинья! Ты где был?! Я звал тебя, звал…