Басурманин. Крылья каарганов
Шрифт:
– Дамир обладает властью над духами и потому его не одолеть. Но силу ту токмо на правое дело направить можно. Задумай он с такой властью напасть, и духи покарают его и всех, кто ему дорог.
Сотник тряхнул головой, глядя на всадников вдалеке. Влада коснулась его руки:
– Артемий Силыч, поезжай в становище сам. Я в Рязань ворочусь.
На лице её отразилась глубокая печаль. Сотнику стало жаль воспитанницу.
– И пошто я его на эту сшибку уговорила? Твоя рана – моя вина! – ругала Влада себя.
Вскочив в седло и не взглянув на Силыча, Владелина ускакала прочь.
***
После
– Сказываю вам, князь наш к басурманам переметнулся, коли уж на совет хана ихнего позвал, – склонясь к стольникам, бубнил воевода. – Припомните моё слово верное, мы ещё им в ножки кланяться будем.
– Да уж твоя спина точно не переломиться поклоны бить, Симеон Тихонович, – маленькая боковая дверка в стене раскрылась и в палаты вошёл князь Владислав. – Ты и при батюшке моём, князе Мстиславе, мир ему, не больно-то спину гнул. А чего же нынче заколготился 13 ?
В палатах враз стало тихо. Воевода сжался, как от удара плетьми, заозирался по сторонам, ища одобрения. А не найдя его, подскочил с лавки. Глазки его сузились, забегали:
– Ты, князь-батюшка, летами-то молод, опыту тебе недостаёт. Для того мы тут и собираемся, чтобы думам твоим княжеским подсобить. Погляди, сколько мужей собралось на совет! А ты на нас, тьфу, и сапожком-то растёр! Не слушаешь речей, не внемлишь советам. Всё по полям с басурманом своим скачешь. Обо всём его по первой спрашиваешь, а наше слово пустое. Так, что ли, княже?
13
Колготиться – суетиться.
Владелина окинула взором совет, подмечая, как вельможи от таких речей воеводовых головы повжимали в плечи. Медленно пройдя через палаты, села в отцовское кресло и задумалась, разглядывая шитый узор на кафтане. Потом подняла голову и уставилась на Симеона:
– То ты верно подметил, воевода. Не у тебя совета по превой спрашиваю, а у того, кто земли наши пожёг и разорил. У хана Дамира подмоги ищу, потому как на совет надеги нет!
Вельможи зашумели, заволновались, загомонили. И только бояре Яр Велигорович и Велимудр Крутович молчали.
– Как же так, князь-батюшка, – поднялся староста ремесленников. – Нешто мы град свой не ведаем? Нешто руки наши ремесло позабыли, что тебе с нас спрос мал да не важен?
– Не о ремесленниках веду я речи, староста, не о купцах или рыбарях, – говоря с ним, Влада поглядывала на Силыча и Дамира. – Ты на свой порог сие не принимай. О воеводе речи мои! А скажи-ка нам, Симеон Тихонович, хороша ли стража в дозоры ходит? Не видать ли степняков на границах наших? Не попадались ли разбойнички лихие в лесах да оврагах?
– Ты и в дружине своей сомнения имеешь, княже? Дозоры и посты княжества Рязанского половцам стеречь велишь? – огрызнулся воевода.
– Отвечай, коли спрашивают, Симеон Тихонович, – подал голос Яр Велигорович. – Али по-твоему нам тут до вечерней зорьки сидеть должно?
– Тихо на границах наших, – оглядываясь на совет, пробурчал воевода. – Спокойно всё!
Влада бросила короткий взгляд на Силыча. Он поднялся и вышел, но тут же вернулся вместе с Боричем и двумя разбойниками. Подтолкнув их на середину палат, он разом надавил на плечи обоим, заставляя опуститься на колени.
– Вот, узрите вельможи на то, как спокойно на границах наших, – забасил сотник. – Сих лихоимцев поймали князь наш Владислав, хан Дамир и ратник Борич. Был ещё третий тать 14 , но хан Дамир по горячности своей голову ему снёс.
– Деньги у них сыскали два мешка, – Борич подошёл к княжескому месту и с поклоном взял стоявший у кресла ларец.
Показав совету, ратник поднёс его к боярину Магуте, поставил рядом на лавку, достал два мешочка и потряс. Запустил руку в тот, что поменьше, достал монеты, показал и со звоном высыпал обратно. Открыл второй, побольше:
14
Тать – вор, грабитель.
– Тут и рязанская деньга, и муромская, и ростовская. Вот, – Борич поднял, показал всем, а потом передал боярам, – даже деньга, что у булгар в ходу есть. А вот ещё… Такая мне неведома. И таких тут поболе всего будет.
Велимудр Крутович взял монету, покрутил в руках:
– А это деньга из Хорезма!
– Что скажете, совет? Хорош хабар? – Влада уставилась на перешёптывающихся вельмож. – Хорезмскую деньгу в реке или поле не сыщешь, – покосилась она на Дамира. – Стало быть, сие подкуп!
Силыч пнул Кутю в спину:
– Отвечай, злыдень, ваше добро?
– Не-нет, не наше, – озираясь по сторонам, забубнил Кутя. – Старшого мешок. Наш с Шельмой тот, меньший.
– Кто отсыпал столько? Не разбоем же у купцов натрясли? Сказывай! Ну! – замахнулся на него Силыч.
Кутя заскулил, озираясь по сторонам:
– Третьего дня ждали мы у реки. Прискакал один. Одет чудно. Речи вёл не по-нашему. Старшой с ним об чём-то долгонько перешёптывался. А потом принял сей мешок с монетами. Сказывал, на троих поделит, когда дело справим. В лесок привёл. Ждать велел. А тут вы…
– Кого ждать велел старшой? – поднялся с лавки Дамир и подошёл ближе.
Увидав его, оба разбойника затряслись от страха.
– Сказывайте! – пнул их в спины Силыч. – Кого в лесочке ждали? Его?
Силыч кивнул в сторону хана.
– Штагшой шкаживал княжя ждём, – шмыгая носом, забубнил Шельма.
– Какого князя? – схватил его за шиворот Силыч.
– Не ведомо нам! – заскулил Кутя. – Старшой не сказывал.
– Силыч, убери этих прочь с очей моих! – велела Влада и с укором поглядела на воеводу. – Ежели в наших лесах такие людишки в одном месте завелись, стало быть, и в прочих сыскаться могут? А, воевода? Спокойно в землях рязанских, сказываешь?