Батальон «Вотан»
Шрифт:
— О, боже! — выдохнул Шульце. — Спорю, они даже кухонные раковины потащили!
— Ты не мог бы…
Фон Доденбург внезапно замолчал. Сквозь толпу охваченных паникой беженцев прокладывали себе путь две колонны вооруженных велосипедистов. При этом они отчаянно пытались сохранить вид регулярного военного формирования.
— Да это же пограничники на велосипедах! — изумленно воскликнул Куно фон Доденбург.
— О, дьявол! — застонал Шульце. — Неужели эти бедные кретины еще не знают, что здесь уже идет война?
Очевидно, они действительно не знали этого. Одетые в коричневую форму пограничники-велосипедисты
Фон Доденбург проверил, полностью ли снаряжен патронами магазин его автомата. Мясник, присевший справа от него, нервно посмотрел на фон Доденбурга.
— Вы собираетесь атаковать их, господин офицер? — спросил он. Тон Мясника был немного странным.
Фон Доденбург с любопытством уставился на него.
— Конечно, обершарфюрер, ведь это же такая удобная мишень!
— Но что, если эта колонна велосипедистов-пограничников — не что иное, как своего рода приманка, которую специально придумали бельгийцы, чтобы заставить нас раскрыться? — запротестовал Мясник. — Вы только посмотрите сами — все слишком легко! Я думаю, что это все-таки приманка. Мне кажется, мы должны пропустить их, а затем приблизиться к деревне.
Только теперь фон Доденбург понял, насколько трусливым был обершарфюрер Метцгер. Он решил поговорить об этом с гауптштурмфюрером Гейером, как только боевые действия будут закончены.
— Вы можете поступить именно так, обершарфюрер, — холодно процедил он, — но лично я — ни за что!
— Конечно, конечно, господин офицер, — торопливо согласился Мясник. — Я всего лишь высказал идею.
Фон Доденбург никак не прореагировал на его слова.
— Шульце, передайте приказ остальным. Как только я произведу первый выстрел по бельгийцам, все должны поддержать меня. Не один из них не должен уйти.
— Это касается и гражданских тоже? — тихо спросил Шульце.
Фон Доденбург не ответил.
Велосипедисты подъехали ближе. Фон Доденбург пересчитал их. Почти сотня. Они превосходили эсэсовцев по численности примерно вдвое. Но это не имело значения; на стороне боевой группы был фактор внезапности.
У ног передового велосипедиста начала лаять собака. Не изменяя положения своего тела и не сводя глаз с дороги, он пнул ее ногой. Собака с воем убежала. Теперь бельгийские пограничники находились на расстоянии всего в пятьдесят метров от эсэсовцев.
Фон Доденбург поднял автомат и прицелился в человека, пнувшего собаку. У него было напыщенное, бледное лицо; он был больше похож на выбившегося в верха клерка, чем на солдата. Вот бледное лицо наплыло на прицел. Куно выстрелил, и на груди этого человека появился ряд красных отверстий. Несколько мгновений он продолжал крутить педали, а затем выронил оружие.
Через мгновение к фон Доденбургу присоединились остальные. Всех, кто был на дороге, сразу охватила паника. Возник хаос. Животные бросились в стороны, ломая изгороди по обеим сторонам дороги. Беженцы кричали и бежали за ними. Напрасно велосипедисты пытались схватиться за оружие — укрывшиеся в канаве эсэсовцы не дали им ни малейшего шанса. Они беспощадно
Фон Доденбург вскочил на ноги и крикнул:
— За мной!
Обершарфюрер Метцгер первым оказался рядом с ним. Вместе они побежали вперед, стреляя на бегу от бедра. Остальные бросились за ними, поливая градом пуль мечущуюся в ужасе толпу из бельгийских солдат и крестьян, которые в панике пытались убежать с места резни.
За несколько секунд все было кончено. Повсюду валялись мертвые и раненые. В этот момент из центра деревни донесся безошибочно узнаваемый высокий звук работающего немецкого пулемета типа «Шпандау». Стало ясно, что унтерштурмфюрер Шварц и его люди столкнулись там с неприятностями.
Шварц с залитой кровью головой и резкой болью в боку сидел, скрючившись, в зловонном деревенском хлеву и чертыхался. Сначала все шло слишком легко. Не встречая какого-либо сопротивления, они сразу вошли в деревню. Там царила полная тишина. Думая только о награде, посуленной гауптштурмфюрером Гейером, он самонадеянно приказал, чтобы его бойцы выдвигались вперед без какой-либо предварительной разведки. Один из ветеранов подразделения, старый унтер-фюрер, было запротестовал. Но Шварц наплевал на его возражения.
— Видно же, что все они попросту сбежали! — торжествующе закричал он, указывая на беженцев, стремящихся прочь из деревни. — Эти бельгийцы наверняка наложили в штаны! — Он махнул солдатам, присевшим по обеим сторонам дороги, и, словно герой одного из фильмов немецкой студии UFA, закричал: — Вперед!
Мгновение спустя из окна одного из домов высунулся ствол бельгийского пулемета. Унтер-фюрер, который только что спорил со Шварцем, рухнул на землю. Шварц в ужасе наблюдал за тем, как в считанные секунды половина его людей пала под ливнем вражеского свинца.
Теперь он был загнан в ловушку в хлеву. Он сумел вползти в него в то время, как оставшиеся в живых бойцы его группы убежали прочь, бросив своих умирающих товарищей. Их интересовала только возможность избежать свинцового града. Каждый раз, когда он поднимал голову, в каменную кладку над его головой ударяла пуля.
Шварц вытер кровь, капавшую с раненного лба, и постарался как можно спокойнее оценить ситуацию. Ему казалось, что он остался в этой деревне совсем один, хотя издалека до него и доносился треск немецких автоматов. Но звук был слышен очень издалека, а вот его люди или сбежали, или валялись мертвыми на дороге.
Он отчаянно терзал свой мозг в поисках выхода из ситуации, в которую сам себя загнал. Он знал, что Стервятник никогда не простит ему гибель такого числа людей, когда они еще не достигли намеченной цели. Он был уверен, что тот обязательно запихнет его в какое-то тыловое подразделение, где он и будет прозябать всю войну, в то время как другие — получать награды. Через год, когда война закончится, можно будет увидеть двадцатилетних капитанов, даже майоров, выставляющих напоказ свои Железные кресты, а он все еще останется унтерштурмфюрером, давно пропустившим все сроки присвоения нового воинского звания, и его единственной наградой будет Крест за военную службу в тылу — награда, которую дают без особого разбора всем жирнозадым гражданским военным специалистам.