BATTLEFRONT: Сумеречная рота
Шрифт:
Намир не знал, кто проболтался, но он не был ни удивлен, ни раздражен этим. Наличие заключенной было слишком дразнящим секретом, чтобы долго оставаться тайной. Это хотя бы отвлекало солдат от постоянных сомнений касательно отступления из Среднего Кольца. Вместо того чтобы гадать, доживут ли они до падения очередной планеты, бойцы обсуждали, что означает присутствие на борту Челис. Новобранцы с Хейдорала травили байки о переменчивых вкусах губернатора: она вызывала к себе лучших поваров и художников, а спустя несколько часов, дней или месяцев вышвыривала прочь.
Лишь раз увлечение солдат пленницей перешло границы. Один из новобранцев — приземистый, мускулистый молодой человек по имени Корбо с ярко-красным родимым пятном на пол-лица — пробрался в шлюз с ножом, но не стал сопротивляться, когда проходивший мимо техник выгнал его. После инцидента Намир поговорил с ним наедине.
— И зачем ты хотел увидеть ее? — спросил сержант.
— Она убила моего фелинкса, — ответил Корбо.
— Не знаю, кто это.
Новобранец пожал плечами:
— Питомец. Не важно. Губернатор посчитала, что слишком многие из них одичали и портят внешний вид города.
— И это худшее, что она сделала?
— Нет, — ответил Корбо. — Но этого я не могу простить. Оба некоторое время молчали.
— Не думаю, что мог бы что-то ей сделать, — добавил Корбо. — Просто хотел посмотреть на нее. — Он сжимал и разжимал кулаки. — Я покину роту, если вы посчитаете нужным.
Намир вздохнул.
— Я могу быть уверен, что это не повторится? — спросил он, догадываясь, каким будет ответ.
«Не дури, — думал он. — Соври мне».
— Не знаю, — ответил Корбо.
Намир мысленно выругался.
— Если я поставлю охранника, — сказал он, — и прикажу ему пристрелить тебя, как только сунешь туда нос, это будет по-честному?
— Вполне.
— Хорошо. Погибло много солдат, кто-то должен их заменить. Новобранцы должны доучиваться и вставать в строй, а не бежать с корабля.
И на этом, как подумал Намир, инцидент был исчерпан, потому капитану решил не докладывать.
Остальные были не так скрытны.
— Не люблю Имперский правящий совет, — заявил Гадрен, узнав о неудачном нападении Корбо на Челис, — и не я один. Но женщина, лишившаяся власти, заслуживает жалости и презрения, а не гнева.
Намир, Гадрен и с полдесятка других сидели в Клубе — низком, тускло освещенном помещении над машинным отделением корабля, которое подпрыгивало от каждого импульса гипердвигателя. Среди металлических труб, тянущихся от пола к потолку, стояли ящики, набитые ненужными тряпками, и покосившийся стол, реквизированный из какой-то разгромленной кантины. Намир просматривал составленную после сражения опись припасов, которая сводилась к выводу «недостаток оружия». Гадрен, Аякс, Головня и Дергунчик играли в карты. Таракашка наблюдала за ними, сидя на любимом месте Красавчика, который все еще был в лазарете. Сержант не знал, как новенькая пробралась в Клуб. Обычно новобранцы месяцами добивались приглашения, а он уж точно ее сюда не звал.
— Она нашептывает капитану, — пробормотала Дергунчик. — По мне, она не беспомощна.
Аякс пропустил ее слова мимо ушей, он смотрел на Гадрена.
— То есть ты не попытаешься пристрелить ее, если случай подвернется?
— Я уже стрелял в нее, — ответил инородец.
Головня смотрела сычом, пока все не отошли от стола. Таракашка оторвалась от карт и перевела взгляд на свои руки, сплетая и расплетая пальцы быстрыми, неловкими движениями.
Глянув на девушку, Аякс коварно усмехнулся:
— А может, новенькая надеется, что ей выпадет шанс. В конце концов, эта тетка правила ее планетой.
Аякс вступил в ряды Сумеречной после разгрома Тридцать второго пехотного батальона Альянса. Из четырехсот солдат тогда уцелело лишь пятеро, и он до сих пор с гордостью носил жетон своего батальона — «Нежных головорезов». Аякс был той еще занозой, но гранаты кидал с поразительной точностью. Намир считал его терпимым в малых дозах.
Таракашка по-прежнему разглядывала свои пальцы. Глядя на нее, Гадрен заговорил с Аяксом:
— Новенькая знает, что не одна. У каждого из нас свои шрамы, и мы вместе справляемся с ними.
Таракашка стиснула кулаки так, что костяшки побелели, и наконец посмотрела на Гадрена.
— У вас есть шрамы?
Дергунчик сделала заход, от которого все вздрогнули. Гадрен продолжал говорить, тасуя колоду. Его голос был спокойным, непринужденным, словно он уже тысячу раз отвечал на этот вопрос.
— Империя забрала моих родных, — сказал он, — и продала в рабство одному клану хаттов.
Таракашка тихо выругалась. Головня уставилась в карты, словно избегая вмешательства в чужой разговор.
— Если бы я не встретил Сумеречную, — пожав плечами, продолжил Гадрен, — меня бы давно не было в живых. Сражаясь со столь зловещим врагом, становится легче, если делиться своими горестями и обидами. Империя — сила, которой не знали иные века. Она стремится покончить с самой историей. Никто не может выстоять против нее в одиночку.
Аякс глянул на банк, бросил кредит и хмыкнул:
— Самая короткая история, которую я когда-либо слышал от бесалиска. Молодец, Гадрен.
У Намира руки чесались засветить Аяксу планшетом в лоб, но он еще не дочитал опись, потому просто сказал:
— Во-первых, не хами. Во-вторых, он кореллианин, а не бесалиск. Хами ему правильно.
Аякс заржал. Намир не понял почему, пока не увидел улыбки Гадрена. Даже Таракашка и Головня едва сдерживали смех. Дергунчик не отрывала взгляда от карт.
— Кореллия — человеческая планета, — спокойно пояснил Гадрен. — Я долго жил там и считаю ее домом, но сам я бесалиск.